Иван. Ольга Романова

и ценного чем жалкое «я» и наконец-то упиться гордостью: «Россия вперёд!» – она и сама казалась себе удивительно ценной для этого дня. Девичий разум, пьяный от пёстрой толпы, быстро тонул в желании слиться со всеми и с каждым в могучем порыве любви.

      Черноволосый Азизи с красивым арабским профилем, широкими бровями и магнетическим взглядом из-под длинных, густых ресниц, был не единственным, кто обратил внимание на голубоглазую блондинку в кокошнике, сорванным голосом, кричащую в толпе российских фанатов: «Сборная России – лучшая на свете! Это знают взрослые, старики и дети!» – но стал первым, кто подошёл к ней, чтобы поздравить с победой. Взрыв чувств (своих или чужих – не важно) и вот уже он, задыхаясь от внезапно нахлынувшей страсти, обнимает её и нежно шепчет в девичье ушко: «Анти джамиля».4

      Они бродили по городу до полуночи; он, на смеси арабского и английского говорил, что будет любить её вечно, а она, согретая страстью, быстро ставшим родным иностранца, ничтоже сумняшеся что это судьба, мечтала о сказочной жизни с египетским мужем. На следующий день, заплатив за номер в дешёвой гостинице и завтрак в кафешки напротив, Азизи отбыл в Египет, не спросив её адреса, но обещая вернуться.

      Татьяна Лаптева, студентка второго курса Рязанского медицинского колледжа вернулась в родную Рязань, где в положенный срок произвела на свет своего первенца, голубоглазого младенца мужского пола – копию отца, так никогда и не узнавшего, что в далёкой России живёт его сын.

      Ребёнка назвали Иваном в честь деда ефрейтора, погибшего с честью где-то в горах Гиндукуша. Любовь и надежда, омытые материнской тоской по возможному, но так никогда и не случившемуся женскому счастью в дружной египетской семье, дыханье свободы и некая тайна вошли в его плоть неистребимым желание чего-то большего, чем скучная жизнь в провинциальной Рязани.

      Зарплаты медсестры едва хватало на жизнь. Новые «папы», время от времени появлявшиеся в их доме, редко, жалели Ивана и дарили скупые подарки. Серые будни в советской, панельной двушке, подаренной ей матерью, пожелавшей на старости лет быть «поближе к земле», ничем особым не отличались от буден многомиллионного люда, бредущего по жизни без цели и смысла. Летом мальчика вывозили в деревню, где бабушка Надя присматривала за ним, нисколько не мешая его законному детскому счастью в компании таких же, как он, принесённых в жертву новому российскому капитализму, детей.

      В первом классе, старшие мальчики, под предлогом: «Эй, пацан! Хочешь увидеть щенка?» – завели его за угол школы, избили и отобрали карманные деньги. Так он узнал, что мир жесток и всё получает сильнейший. Дядя Петя, третий новый папа Ивана, весёлый сварщик с тяжёлой рукой и невозможно обаятельной улыбкой, не сходившей с его лица даже когда он ругался и, «ради вразумления бабы», поколачивал свою гражданскую жену, увидев избитого пасынка, впервые нахмурился и со словами: «В следующий раз, бей первым,» – в тот же день отвёл Ивана в боксёрскую секцию в паре кварталов от дома.

      Заслуженный

4

Ты прекрасна (араб.)