Потусторонняя любовь. Сергей Прам

Конечно, чёрт возьми, что же это ещё могло быть! Сладкий запах цветов, смешанный с ароматом похожим на свежесть дождя. В голове промелькнул образ, я представил как бы прижался к её восхитительным волосам, зарылся бы носом в копне этих ароматных золотистых солнечных волн. Я чувствовал, как они обе смотрели мне в след, пока выходил и закрывал двери. Затем уже отходя от кабинета, я слышал как Вика стала говорить, что всё хорошо, документы подписаны, и что Ева может заселяться в свою новую квартиру. Дальше я уже ничего не слышал, о чём они говорили.

      Это было в Апреле, с того момента я больше не встречался с Евой, какое-то время думал о ней, на сердце появилась уже привычная тяжесть, одиночество, обречённость, но потом всё прошло. Это в юности, такие чувства кажутся великими и непреодолимыми, к тридцати годам уже становишься битым жизнью, знаешь, что всё проходит и что нет ничего такого, чего нельзя было бы пережить. А потом Ева и вовсе позабылась. Вика, наверное, помня тот мой взгляд, мне не напоминала про неё, да и вообще мы редко обсуждали с ней деловые вопросы. И так до сего момента, когда Вика сообщила мне о смерти Евы. И тут уж я вспомнил всё, вспомнил нашу встречу, её прикосновение – я посмотрел на свою правую ладонь, сжал пальцы, словно пытаясь ощутить её прикосновение ещё раз. И мгновенно пришло осознание, что должен ехать туда. Как минимум потому что там Вика, она испугана, и вообще – потому что это мои проблемы, а не Вики, но на самом деле, я чётко понимал, что хочу видеть Еву.

      2.

      Было два октябрьских часа ночи, наступило двадцать второе число. Я быстро собрался и вышел на улицу. Ночь была очень свежая: яркие звёзды висели гроздьями, где-то сбоку чувствовалась луна, не видимая из-за крыш домов, и тишина – такая, какую можно услышать только ночью, когда даже малейший шорох слышится целым оркестром посреди концертного зала. Воздух стоял недвижимый, ветра не было – абсолютное ночное забвение, которое разбавлял одинокий гул фонарей.

      Я жил в Петергофе, путь до Васильевского острова занял бы в ночное время, когда движение не сковывают пробки из тысяч автомобилей, около сорока пяти минут. Мой опель астра ярко жёлтого цвета был припаркован со стороны улицы – мне нужно было выйти из двора. Когда приходится ночью встать и куда-то ехать, то сам процесс подъёма с постели, нагретой и такой уютной, особенно если ты уже успел хорошенько заснуть – кажется невыносимой мукой, но преодолев это испытание я всегда испытывал огромное наслаждение оказавшись на улице в глубине ночи, особенно если погода такая же как и сейчас. Мир словно опустел, словно наступил апокалипсис, и ты идёшь по вымершему городу, кругом пустые дома, заброшенные автомобили – это завораживает. Это своего рода романтика пост апокалипсиса, не скажу, что был ярым фанатом этих вещей, но меня с детства интересовало всё загадочное, словно манило нечто сокрытое от глаз обывателя.

      Астра стояла на парковочной площадке вдоль улицы, на которой стоял дом. Это окраина города, и за улицей начинался