Свет погасшей звезды. Владимир Эмрих

– сдавливаемое спазмом горло вытолкнуло её имя едва ощутимым порывом. Прошло всего несколько лет, как они работали над общим проектом. Тогда им помогала целая команда ассистентов. Теперь, он работал один… Глаза закрылись, чтобы помочь разуму отгородиться от окружающего мира. Сердце жгло тупой, давящей и опустошающей болью. Инженер глубоко задышал, словно бы выдыхаемый воздух мог забрать с собой боль. Впрочем, через минуту ему стало легче.

      – Мы сделали это Сара. Осталось лишь убедить скептиков. – слова сорвались с его языка сами собой.

      – Я рада, что ты довел наш проект до конца первой стадии! – её голос зазвучал в ушах Майкла переливами колокольчиков, на что он не задумываясь ответил ей:

      – Ты ведь так этого хотела. Я не мог предать твою мечту.

      Он был вымотан и опустошен, хотя недавно лучился предвкушением.

      – Нашу мечту. – мягко прервала его Сара. Еë голос подобно переливам родниковой воды ласкал слух и израненное сердце.

      На мгновение он представил, что Она стоит перед ним, в своем белоснежном халате, с распущенными, вопреки всем служебным предписаниям, длинными локонами, его любимого, пшеничного оттенка.

      – Да, Нашу – едва слышно произнес Майкл. В это время по его щекам стекали капельки влаги, оставляя после себя едва заметные дорожки слез.

      – Но это только первый этап, – прервала она установившееся молчание – реализация неустойчивой позиционности.^[1]

      – Я устал Сара, я так устал! – Произнес он, словно не слыша её слов – У меня создаётся впечатление, что только не прекращавшаяся экспансия не давала нашей цивилизации стать жертвой трагедии, от которой она ушла в космос, когда-то давно. В последнее время у меня было много возможностей узнать о том, как живет империя, что движет умами её граждан. Несмотря на то, что экспансия остановилась пятьдесят лет назад, общество ещё сохраняет импульс к движению, но что помешает трагедии повториться вновь и человечество снова вступит на грань вымирания, как это уже было много тысяч лет назад, только в большем масштабе?

      – Ты прав, но это неизбежность. Мы лишь на два шага опережаем предвестников катастрофы. Все что у нас есть, это наша мечта, не сломленная суровой реальностью и бессилием перед геномом. Для нас это единственный шанс, пусть даже он плод наивности. Неужели ты бросишь все сейчас? – с грустью спросила она в конце.

      – Нет не брошу, мечта, это все что у меня осталось, пусть я и перестал быть идеалистом. – прервал он затянувшееся молчание и открыл глаза, чтобы посмотреть на Сару и заледенел.

      Сознание словно проснулось от летаргического сна, и пришло наконец к осознанию – она мертва, мертва уже несколько лет. И сейчас, перед ним, парит её призрак. Бесценное золото локонов и белизна докторского халата приобрели мертвенную серость; наполненные нежной грустью глаза, смотрели словно ему в душу; контуры тела переливались волнами блуждающего мерцания.

      – Ты