Певчий кенарь. 1990-й год. Александр Леонидович Леонидов (Филиппов)

Сегодня все убедились, что Гоша-Коша отнюдь не бессмертный…

      Кенарев же, в общем-то, совершенно равнодушный к судьбе Гоши, тем более, что тот «сто пудов» сам виноват – ходил гоголем, всем видом подчёркивая своё превосходство и статус фаворита…

      Как и любой неумный человек на его месте, он принял простой и банальный жест благодарности за проявление особой симпатии, надежду на вожделенные «особые отношения»…

      II.

      О происхождении таких, как Сергей Кенарев, говорят – «пролетариат умственного труда», хотя проще сказать – «ни рыба, ни мясо». То есть, конечно, когда-то унылая вереница безликостей, приведшая в итоге к нему, была крестьянами, как и подавляющее большинство жителей тогдашней, до агрессивности аграрной страны. К хорошему привыкаешь быстро, но ещё быстрее забываешь плохое. Избяная, лапотная память в роду Кенаревых стёрлась до полной неразличимости. Бабка ещё могла бы рассказать, как лебеду кушала и с лубяной котомкой пешком в город на заработки тридцать вёрст поутру ходила – но… не хотела. И её понять немудрено!

      Изменилась бабка, получила образование, небольшое, но очень старательно пропиталась им. Много лет, до самой пенсии, бабка выписывала в конторе Гортранса оптовые накладные, трудовым коллективам на автобусные и трамвайные проездные билеты. Она славилась каллиграфическим почерком, и потому, по уговорам начальства, на несколько лет даже задержалась после достижения пресловутого «пенсионного возраста».

      – Ну вот кто она после этого? – думал Серёга потерянно – Сказать «интеллигенция» – наврёшь. Какая же она интеллигенция, если всю жизнь, с восхитительными завитушками, писала шесть-семь слов, не больше?! Но «рабочая» – тоже ведь не скажешь, если человек с пером и бумагой неразлучный…

      Взять мать Серёги – та же самая история! Табельщица в городской аварийной конторе, закрывающая наряды слесарям. Это не завод, и не университет, ни туда, ни сюда не отнесёшь с точки зрения «социального происхождения»! Всю жизнь с бумажками, как доцент какой-нибудь, а много ли в тех бумажках, табличках сводных, ума-то? Воробей капнул!

      Отец Кенаря, рано покинувший бренный мир – был в этом самом миру мастером механического цеха. Хороший, говорят, был человек – но Серёга его почти не помнил. По старинной пролетарской традиции отца заменял, а точнее, пытался заменить дядя по материнской линии, Александр Степанович Веткин. Про него одного можно было сказать, пожалуй, более определённо: в «травильщики стекла плавиковой кислотой», единственной, что берёт стекло – гнилого интеллигента не возьмут. Рабочая кость!

      Плохо лишь то, что товарищ Веткин свои навыки травильщика приносил с работы на досуг, и в свободное от опасных смен время травил уже не стекло, а бестолкового племенника. В общем-то, за дело, но грубо, не в духе времени, как-то, что ли, тоталитарно…

      – Ты балбес! – и весь сказ.

      А где же чуткость к молодому