Цеховик. Книга 7. Большие дела. Дмитрий Ромов

боссом всех боссов от Урала до Камчатки.

      Он смотрит на меня, как на заигравшегося ребёнка:

      – Ладно, погнали, потом тереть будем. Сейчас ноги надо делать.

      Ну, погнали, так погнали. Тела перетаскивают на служебный подъёмник. Очнувшиеся братки Цвета нехотя помогают. Злятся, что их отделали. Карп организовывает уборку. В ресторане у него всё схвачено.

      Я даю сигнал и Скачков с ребятами отъезжает. Сам я с Игорем и Пашей иду к машине у горкома, а цветовские распихивают трупы по багажникам и едут к Кочегару. Надо о нём разузнать побольше, такое знакомство в наши времена может оказаться полезным.

      – Егор?! – широко раскрывает глаза Наташка. – Ты когда приехал?

      – Да вот, практически только что.

      Я тянусь к ней, обнимаю и целую.

      – Пусти, заморозишь, – шутливо отбивается она. – Дед мороз!

      – Отец дома?

      – На дежурстве до утра.

      – На дежурстве? Что за ночные дежурства у участкового капитана?

      – Не знаю, – пожимает она плечами. – Сказал, что теперь иногда на дежурства ходит.

      – Ну, и отлично, да?

      – Почему это? – делает она вид, что не догадывается.

      Я сбрасываю с себя куртку и ботинки, подхватываю Наташку на руки, приседая и обхватывая за бёдра.

      – Голову, голову пригибай – смеюсь я, пронося её в дверь.

      Из этой тесной прихожей иначе и не вынесешь свою возлюбленную. Я опускаю её на диван и срываю с себя свитер и начинаю расстёгивать рубашку. Она лежит, наблюдает за мной и улыбается.

      – Немедленно раздевайся! – приказываю я.

      Она послушно протягивает руку к поясу халата и дёргает за кончик бантика. Скользкий атласный пояс легко развязывается, и Наташка распахивает халат. А под ним ничего не оказывается.

      – Ого! – упираю я руки в бока. – Кого это ты ждала?

      – А мне мама твоя позвонила, – смеётся она, – и предупредила, что ты придёшь. Вот я и приготовилась. Сижу, жду, пока твои собрания закончатся.

      Мама. Сюрприз испортила. Ну ладно, прощаю.

      И уже не думая о маме, закудыкиваниях и испорченных сюрпризах, я опускаюсь на колени и склоняюсь над Натальей. Обнимаю и прижимаюсь к ней, вдыхаю её запах, и вспоминаю волнующий и срывающий крышу вкус.

      – А помнишь, – говорю я, чуть отстраняясь от неё, – ещё не так давно, прошлой зимой, я тебя чмокнул, когда ты мучила меня математикой? Помнишь, как ты покраснела?

      – Да, – кивает она.

      – И что с тобой случилось с того времени? – смеюсь я. – Не прошло и года, а ты уже такое вытворяешь безо всякого стыда.

      – Ах, ты! – притворно строжится она, хватает меня за голову и притягивает к себе. – А ну-ка поди сюда! Вот я тебе покажу!

      Она крепко и сладко меня целует, и я, как человек счастливо сохранивший жизнь, после того как прошёл по канату над пылающей бездной, взлетаю к небу от счастья. И ничего другого мне сейчас не нужно. И ничто меня не интересует в этот прекрасный момент – ни судьбы империй, ни тем более собственные успехи и достижения. Всё, что мне сейчас надо –