Неизбежности. Андрей Артёмов

обратилась младшая дочь, – как ты помолодела!

      – Правда, правда, – подтвердила та.

      – Где это ты находилась всё это время? – не унималась младшая.

      Мать молчала и радовалась не тому, что дочери говорили, а тому, что они пустословили и веселились.

      – И за то время ты, мамочка, ушла не куда-то вперёд, а назад – в молодость, – заметила старшая.

      – Это всё тепло, – отвечала им мать, – и только тепло.

      Разумеется, дочери имели в виду не то тепло, о котором думала их мать, и одна за другой стали мечтательно заявлять:

      – И я туда поеду…

      – Ох, и я там обязательно побываю…

      – Конечно, мечтать не вредно, – прервала мать. – Но прежде чем осуществить свои мечты, необходимо повзрослеть.

      Действительно, девчушкам необходимо было повзрослеть, получить профессию. Мать знала своих девчонок и судила их по себе. Как-никак, опыт жизни. Можно пропить квалификацию, но не опыт. Такие вот дела или делишки жизни. А попробуй-ка от них отделаться. Даже и не думайте, дороже станет. И всё же, у одних дела, у других делишки, а у третьих – настоящие проблемы…

      Так утром следующего дня Раиса Владимировна рейсовым автобусом выехала в Нижнюю Тавду, чтобы разобраться в проблемах мужа и, если окажется необходимо, то и спасти (хотя спасение – дело рук самого утопающего). «Ведь не сопливой же Дарине спасать моего… – размышляла Раиса Владимировна и запнулась на слове “моего”, – моего несчастного мужа, которого и сделала несчастным…» Вскоре эти мысли сменились другими, и, сидя у окна в полупустом автобусе, она воображала дорогу на Махачкалу. Но дагестанские картины смешивались с реальными, родными, просматриваемыми из окна автобуса, и получался какой-то абсурд. Она перестала смотреть в окно и, задвинув его выгоревшей от солнца занавеской, провалилась в забытьё.

      По приезде в Нижнюю Тавду Раиса Владимировна в первую очередь пошла не домой, а в поликлинику, где и встретилась с мужем. Он ей обрадовался, но она сходу дала ему понять, чтобы он не особенно обольщался. Узнав от него всё дело, из-за которого она прервала свой отпуск, так спешно выехав из тепла, она задумалась. Спустя какое-то время она успокоилась, хотя действительно было над чем задуматься и за что беспокоиться. Она по-человечески пожалела своего мужа и решила в трудное для него время держать его в поле зрения. Думая о нём, она прежде всего думала о своих и как-никак его девчушках.

      Встречи адвоката и подозреваемого хирурга вскоре обнадёжили Горюнова.

      – В заключении судебно-медицинской экспертизы, – говорил адвокат своему подзащитному, – ни о какой другой причине смерти не говорится.

      – А как потерпевшая сторона?..

      – А потерпевшая сторона… – прервал адвокат своего подзащитного, едва повысив голос. – Потерпевшая сторона может говорить всё что ей вздумается, и всё, чтобы получить денежную компенсацию.

      – Понятно, – пробурчал Горюнов.

      – Человеческая жадность, – продолжал адвокат, – и человеческая