В конце строки. Паула Гальего

секунду глаза, чтобы не разораться, как Нико. Она этого заслуживала. – Нет.

      Она всхлипнула, но все же умолкла. Мы выехали на ночные улицы Мадрида в сопровождении звука мотора и радио, которое включилось само по себе.

      Такое иногда случалось. Радио включалось, и мы не могли его выключить. Я даже не стала пытаться, просто хотела переключить станцию, но тут зазвучала песня Эйвы Макс[1], под которую мы как-то танцевали в баре «У Райли».

      Мне стало не по себе. Эта песня, которая так нравилась Софии и мне, зазвучала, и я рассердилась, потому что она была неуместна.

      Я попыталась переключить на другую станцию.

      Радио зазвучало еще громче.

      София на автомате или, возможно, пытаясь угодить мне, попыталась переключить радио, но в итоге просто стукнула по нему и прошептала, что ее машина – настоящая груда металлолома.

      Припев зазвучал ровно в тот момент, когда мы выехали на кольцевую, которая в час пик была сущим адом.

      Я снова попробовала переключиться на другую радиостанцию и, когда мне это не удалось, вновь попыталась выключить звук, но все без толку.

      И тут я расплакалась.

      София тоже заревела.

      Цирк какой-то.

      – Элена, прости меня, пожалуйста. Прости меня за эту тележку, – рыдала она.

      – Ты сказала, что произошел несчастный случай! – выкрикнула я.

      – Я не знала, кому позвонить…

      – Несчастный случай, София! – заорала я.

      На секунду она перестала плакать. До нее наконец дошло.

      – А.

      – Ага!

      Мы замолчали. Мне пришлось остановить машину перед знаком «Стоп», и я уже собиралась завести ее снова.

      – Извини, я даже и не подумала, что… – Она снова заплакала.

      Когда мы добрались до дома, то, наверное, обе ужасно выглядели. Я не стала смотреться в зеркало, но видела, что София была вся в слезах, растрепанная, с размазанным по лицу макияжем.

      Прежде чем открыть двери, мы посидели пару минут в тишине, а потом я вылетела из машины и побежала по лестнице на пятый этаж со скоростью, на какую София в ее состоянии не была способна.

      Оставила дверь открытой и быстро зашла внутрь. Бросила на диван мобильный и вернула ключи на место. Потом я прошла в глубь гостиной, открыла окно и взобралась на подоконник.

      Я услышала голос Софии ровно в тот момент, когда ухватилась за трубу на фасаде, готовая подняться наверх.

      – Элена! Подожди секунду. Элена, прошу тебя! Опомнись!

      Подняться было проще простого – до крыши всего-то около двух метров. Делала я это не в первый и не в последний раз. Я уже и не помню, когда выяснила, насколько просто было туда залезть, и в последнее время делала это все чаще и чаще.

      Я забралась по трубе до следующего выступа над нашим окном, а потом крепко ухватилась за край и поднялась на черепичную крышу.

      Я почувствовала, как духота отступает, воздух здесь был свежее и чище.

      Не было слышно почти ничего: едва уловимый шум машин, звук работающего нагревателя, гавканье пса улицей ниже…

      И нерешительные шаги за моей спиной.

      Я

1

Американская поп-исполнительница. – Здесь и далее примеч. пер.