Скандальный портрет. Энни Берроуз

приход. В мечтах Эмитист Нейтан падал перед ней на колени, молил о прощении и клялся в том, что совершил ужасную ошибку. Что долгие годы он нес наказание за то, что так жестоко разбил ей сердце. И что лишь ее поцелуй может избавить его от мучений…

      Проснувшись утром, Эмитист почувствовала себя очень неловко. Господи, она совсем не хотела, чтобы он молил ее о поцелуях или о чем-то еще. Она рада, что избавилась от него. Так она говорила себе каждый раз, когда видела в газетах его имя, сопровождавшееся очередным рассказом о его промахах, о недостаточной преданности партии и людям, вложившим деньги в его карьеру. И потом, когда его склонность к любовным скандалам перешла все границы настолько, что никакое давление со стороны его влиятельной семьи уже не могло их замять, она получила неопровержимые тому доказательства.

      Он был плохим человеком.

      Ей повезло, что она рассталась с ним.

      – Я готова!

      Эмитист невольно моргнула и увидела, что Софи нетерпеливо переминается с ноги на ногу. Ее пальто было застегнуто на все пуговицы, ленты шляпки аккуратно завязаны под подбородком.

      Пора выходить.

      И выкинуть из головы злополучного неудачника Нейтана Хэркорта. Сегодня у нее много более интересных занятий, чем думать о нем. О том, насколько красивее он оказался по сравнению с тем, каким она его помнила. Насколько более живым и естественным казался там, в ресторане с карандашом в руке, чем в юности. В те дни, когда он ходил по бальным залам светских домов с таким пресыщенным видом, будто никто и ничто не способно заинтересовать его. Конечно, это была уловка циничного волокиты. Когда он снизошел до того, чтобы небрежно обратить свое внимание на Эмитист, это заставило ее думать, что в ней есть что-то особенное, способное растопить панцирь ледяной скуки, сковывавший его. А когда он впервые улыбнулся ей в ответ на какую-то глупую сказанную ею колкость, как будто это была вершина остроумия, Эмитист почувствовала себя так, словно встретила того единственного в мире человека, который способен полностью понять ее.

      С ее губ сорвался легкий саркастический смешок, заставивший поджидавшего их в холле месье Ле Брюна почувствовать себя виноватым.

      Эмитист не стала убеждать его в том, что к нему это не относится. Пусть будет начеку.

      Ведь и ей придется держать ухо востро до конца дня.

      Софи подбежала к Ле Брюну и улыбнулась:

      – Тетя Эми сказала, что вы собираетесь показать нам много разных интересных вещей. Вы знаете, где живет человек с обезьянкой?

      Его лицо смягчилось. Поразительно, как действовало на него присутствие Софи. И хотя Эмитист подозревала, что он лгал, заявляя, что с радостью возьмется развлечь ребенка, Ле Брюн никогда не проявлял с девочкой ни малейшего нетерпения. Он мог сколько угодно злиться на то, что дорога в Париж заняла больше времени, чем он планировал, но никогда не выказывал Софи своего раздражения.

      – Я хорошо знаю Париж, но, увы, – ответил Ле Брюн, пожимая плечами, – я не могу знать всех, кто в нем живет. Особенно теперь, когда мой город наводнили