Скандальный портрет. Энни Берроуз

библиотеке, тетя заявила, что с самого детства он был маленький надутый мальчишка, который вырос в надутого взрослого педанта, неспособного к какому-либо сочувствию, жизнь Эмитист понемногу начала улучшаться. Правда, падать ниже ей было уже некуда. Так что она не собиралась ни от кого слушать критику в адрес своей тети.

      Но иногда…

      Эмитист подумала о той слезинке, которую заметила на лице Финеллы после своей маленькой бессердечной отповеди, и ей захотелось ударить себя. Она говорила так черство, так бесчувственно, как тетушка Джорджи в самые свои худшие моменты.

      – Для тебя все иначе, – грустно произнесла Финелла. – Я мать. Я должна думать о Софи. Все, что я делаю, отражается на ней. Существуют вещи, которых леди никогда не должна делать.

      – Знаю, знаю, – ответила Эмитист, возвращаясь к постели подруги и усаживаясь рядом с ней на стул. – Извини, я говорила слишком резко. Это просто…

      – Ты такая сильная, что порой тебе трудно понять чужие слабости.

      – Я не всегда бываю сильной, – возразила Эмитист. – Ты знаешь, что я никогда не смогла бы подняться, если бы тетушка Джорджи не спасла меня. Это ее пример дал мне решимость сделать то же самое для тебя. Я знаю, что значит остаться одной, быть несправедливо обвиненной в том, чего ты не совершала, когда вокруг нет никого, кто мог бы тебя защитить. – Это был настоящий ад. Вся семья отвернулась от нее именно тогда, когда она нуждалась в родных больше всего. – Тебе нужен был друг, чтобы защитить от злых языков. Точно так же и я нуждалась в том, чтобы кто-то поверил мне. И точно так же теперь тебе нужна моя дружба, чтобы ты не… не казнила себя. Ты простишь меня?

      – Да, конечно, но…

      – Нет. Прошу тебя, ни слова больше. Я понимаю, ты огорчена, что прошлым вечером не смогла добраться до дому без посторонней помощи. Но я уже сказала тебе, что не стану из-за этого думать о тебе хуже. А кто еще об этом знает? Только месье Ле Брюн. Но если он посмеет заставить тебя почувствовать хоть малейшую неловкость из-за этого, ему придется иметь дело со мной, – воинственно закончила она.

      Финелла закрыла глаза руками и всхлипнула.

      – А теперь я оставлю тебя, – сказала Эмитист гораздо более спокойно. Ей вдруг пришло в голову, что ее громкий голос скорее расстраивает, чем успокаивает подругу, независимо от слов, которые произносятся, и что Финелле нужно просто отоспаться. – Сегодня я присмотрю за Софи, – добавила она, осторожно направившись к двери. – И можешь не сомневаться, что ни одно слово о вчерашнем происшествии никогда не дойдет до ее ушей.

      Не успела Эмитист закрыть дверь, услышав за спиной очередной страдальческий стон, как едва не вздрогнула от удивления, увидев, что чуть поодаль от нее в коридоре стоит месье Ле Брюн.

      – Прошу прощения, – извинился он. – Я не хотел вас пугать. Я только насчет мадам Монсорель. Как она?

      – Она страшно расстроена случившимся. И чувствует себя очень виноватой.

      Месье Ле Брюн опустил голову.

      – Надеюсь, вы были не