Вне закона. Андрей Круз

замотаны. На лице татуировка – из уголка левого глаза на щеку маленькие слезы стекают, три штуки. В Америке так себя убийцы обозначают, вроде как по жертвам скорбят. На бедре нож… рукава? Рукава у его клетчатой куртки просторные, многое можно спрятать.

      – Стой, – сказал я негромко.

      Он остановился.

      – Расходимся? – спросил он спокойно.

      – Кто у вас был главный? – спросил я вместо того, чтобы ответить на его вопрос.

      – Спарки, рыжий, он в лодке был, – сказал тот сразу.

      Почему-то не поверил. Решил, что как раз с главным и беседую. Но тему развивать не стал, не так это важно, в сущности.

      – Зачем за мной погнались?

      Он даже плечами пожал:

      – Ты нашего парня ограбил. Простить предлагаешь?

      – Сейчас? – поднял я брови. – В общем-то да, предлагаю. Ты против?

      – Уже нет. – Он ухмыльнулся, демонстративно глядя в дуло ружья. – Уже простил, все нормально. Никаких сраных претензий.

      – Твой парень на меня охотился. Зачем?

      – Мужик, у тебя с собой три сраных гранда бумаги должно быть – это сраные огромные деньги. Знаешь, сколько это здесь?

      – Сколько?

      – Один бак здесь – это десять баков там, откуда тебя сюда спихнули. Пять баков стоят мои штаны. Твое ружье, – он показал глазами на мой винчестер, – баков восемьдесят, наверное, нормально? Шлюха в сраном Ред-Роке за десятку всю ночь работать будет. Патроны к ружью – десять центов за штучку. Много сраных денег, мужик. Таких, как ты, мало, а денег у вас всегда много.

      – Таких, как я?

      Ну-ка, ну-ка, тут бы уточнить неплохо.

      – Каким дали денег, все для выживания и скинули со сраного вертолета за двести миль от жилья.

      Говорил он уже спокойно и… вроде как с желанием говорить. Может, и паранойя, но для меня и это уже подозрительно. Хочет заболтать, отвлечь внимание? Очень даже может быть. Чем он может быть вооружен? Не верится мне как-то, что этот парень просто испугался и бросил оружие. Он вообще-то крутой мужик, и в глазах никакого испуга… так, оценивающе смотрит. Меня оценивает и ситуацию. Что-то у него есть… можно бы просто стрельнуть, но и поговорить мне охота. Мне сейчас каждое слово информации ценно. Чтобы вообще понять, что происходит. Ладно, пока еще он у меня на мушке, не я у него.

      – А так не со всеми?

      – Нет, не со всеми. Большинство привозят в сраный Доусон и сталкивают с парохода пинком в задницу, сунув в зубы пару сотен, предлагая крутиться, как хочешь. Похоже, что выбирают таких, какие могут выжить в сраном лесу. Ну и дают им бонус за выживание.

      Он потер друг о друга большой и указательный пальцы, изображая «деньги», и я обратил внимание, что жестикулировать он при разговоре пытается в основном левой рукой. Левша то есть. И как-то странно он ее держит, словно пытается запястье глубже в рукав втянуть. Что у него там? Нож?

      – А почему так?

      – А почему здесь вообще все так? Ты знаешь? – опять усмехнулся