Преступные камни. Татьяна Устинова

время находилась тут, и в комнату никто не заходил…

      – Вы совершенно правы, перстня здесь нет, я просто хотел доесть свой кусок. Мясо вкуснейшее! Как ваша матушка при таком отвратительном характере умудряется столь прекрасно готовить? Я всегда считал, что кулинария – удел благодушных…

      – Емельян, – оборвала его рассуждения Тоня, – а вам не кажется это некрасивым: есть тогда, когда остальные заняты делом? Я предлагаю присоединиться к ним и поискать перстень.

      – Ни к чему. Его скоро найдут.

      – Вы знаете, где он лежит?

      – Нет, но я догадываюсь, что на видном месте. Возможно, в ванной на полочке. Или на кухонном ящике, где хранятся спички.

      – То есть вы считаете, что мама действительно не прятала его в коробку? Машинально положила на полку, когда набирала воду? Или на шкафчик, доставая спички?

      – Нет, ваша матушка совершенно точно вернула перстень на место – она не произвела на меня впечатления рассеянного человека. Но его оттуда кто-то взял (я догадываюсь – кто, но пока не скажу, хочу проверить), а когда факт исчезновения вскрылся, вор испугался и решил вернуть драгоценность владелице. А так как признаться в своем проступке он не может, то просто положит перстень на видное место и…

      – Нашелся! – раздался радостный вопль. – Вот же он, лежит на тумбочке!

      – Как на тумбочке? – ахнула Люся.

      – В ней свечи хранятся. Ты, наверное, перед тем, как за ними полезть, положила на нее перстень, а потом забыла о нем…

      – Это на меня не похоже, – с сомнением протянула Люся. – Я, может, и не девочка уже, но склерозом пока не страдаю…

      – Люсик, ты у меня как девочка, – промурлыкал Иннокентий. – И память у тебя соответствующая… Девичья.

      Люся сразу растаяла и довольно прожурчала:

      – Как хорошо, что камень нашелся, а то так было неприятно подозревать близких людей… Хотя, честно говоря, на вас, мои дорогие, я даже не думала…

      – Мама, а ты не желаешь извиниться перед Емельяном? – строго спросила Тоня, взяв своего кавалера под руку (сначала его пришлось оторвать от тарелки) и выводя его в прихожую. – Ты огульно обвинила человека…

      – Вот еще! Перед бомжами я не извиняюсь!

      – Мама, Емельян пришел со мной, и, оскорбляя его, ты тем самым оскорбляешь и меня, свою дочь.

      – Будешь знать, как связываться…

      – Мама, еще одно слово…

      – Ну, хорошо! – Люся насупилась и не столько проговорила, сколько прошипела: – Проссстите.

      – Извинения приняты, – с достоинством молвил Емельян. – А теперь позвольте откланяться.

      – Да, мы пойдем, – сказала Тоня.

      – А ты, доченька, куда? Останься! Нас еще десерт ждет – пирожные, я сама испекла…

      – Нет, мама, мы пойдем. Все было очень вкусно, спасибо и до свидания.

      – Да, еда была выше всяких похвал, – заметил Емельян. – Прощайте.

      Они вышли за дверь. Ступили на лестницу. Сделав шагов пять, Тоня не выдержала – остановилась и выпалила:

      – Так что же? Кто стащил кольцо?

      – А вы