Зеленая лента. Илья Фофанов

уже виднелся покачивающий бутоном, будто в приветствии еще слегка разросшийся красавец гигант Гибискус.

      “Боже мой!” Промелькнуло в голове у Анже. Она в страхе торопливо шла по улице, стараясь то и дело останавливаться в людных местах, лавках и закусочных под неоновыми вывесками почти бежала в сторону дома. За ней попятам следовала черная машина без номеров. Она понимала, что для нее все кончено, корпорация не прощает предателей или тех, кто осмелился пойти против.

      Размышления Мари были прерваны звуком открывающейся входной двери. На пороге появилась Анже. Лицо ее было потерянным, глаза и щеки красными от недавно пролитых слез. Было ясно, что разговор с руководством оказался крайне неудачным. Это было настолько очевидным, что Мари не осмеливался что-либо у нее спросить, понимая тяжесть происходящего.

      К его облегчению Анже заговорила первой:

      – Почему ты в обуви в коридоре?

      Мари молчал.

      – Мой мальчик, меня уволили из лаборатории. Я…Я не знаю, кругом роботы, машины…Я думала ты успеешь доучиться, чтобы стать оператором и смог бы обеспечивать нас, пока меня не заменят, а теперь… Мой возраст…Этот цветок… И роботы, треклятые роботы.

      Она еле сдержала поток слез, выдавал ее только голос и трясущаяся нижняя губа. Анже вообще была довольно сильной женщиной. Настолько, насколько надо быть сильной в одиночку воспитывая сына в этом быстром сером городе.

      – Я им не призналась, но они мне не поверили. Обыск пока не могут санкционировать, но нам лучше куда-то уехать, но куда. На что? Будут ли его согласовывать, за мной уже ехали, какие-то люди на черной машине, я боюсь сынок…

      – Мам, прости… – Мари потупил взор, медленно возвращаясь к входной двери чтобы разуться.

      – Я знаю, что мы на мели, но можем добыть тысяч 10. Я знаю где, но для этого нам надо пустить контентмейкера снять нашего монстра мутанта.

      Будто услышав слова Мари цветок закачал бутоном из стороны в сторону.

      – Десять говоришь, на что этого хватит, в лучшем случае на билеты в один конец и аренду комнаты на месяц, а еда, где мы возьмем деньги на жизнь потом, Мари? – сокрушалась мать.

      – Выбора у нас нет. Действовать надо быстро, возможно, у нас есть несколько дней. Потом обыск с расшифровкой видеоданных и тюрьма для меня. А ты еще несовершеннолетний, законно тебе не устроиться на работу.

      Мари разулся и в одних носках ушел на кухню, попутно включая vr-адаптер и набирая Мэттуса:

      – Да, мой мальчик. Созрел наконец? Я лучше всех представлю твоего питомца, что бы не говорили эти плешивые псы с Трибью канала…Они кстати тебе не звонили?

      – Нет господин Мэттус, не звонили. Мне надо 20000 и контент про растение записать надо срочно. Все очень осложнилось…Кажется, эм, кажется, цветок болен, да и желающих много.

      – Стоп, мальчик, он уже подыхает, хм? – Мэттус с сомнением в голосе затянулся чем-то на том конце и выпустил “пар” перед собой, так, что принимаемое Мари видео стало еле различимым и парень сжал губы в не слишком довольной гримасе.

      – 12