Ненастье. Алексей Иванов

Щебетовский, и ждал, когда же последует финансовое предложение. Не зря ведь Щебетовский пригласил его на ужин. Дибич видел уже немало таких Щебетовских, которые вылезли из мясорубки с мешком бабла. У них в генетику вбито, что надо кому-нибудь башлять. Если не башляют, то им кажется, что они не управляют ситуацией.

      – Вы бессильны, – подтвердил Щебетовский. – Тем более что вы и не собирались искать Неволина. Вы хотели просто сидеть и ждать результата. И вы уверены, что я стану вам платить по принципу «терпила греет».

      Щебетовский кое-что помнил из своего оперативного опыта и понимал тактику Дибича. Дибич был ему отвратителен, как пиявка. И Щебетовского всё унижало. Унижало, что его обокрали; унижало, что украли слишком много, и потому нельзя плюнуть и спустить на тормозах; унижало, что этот Дибич спокойно жрёт бланкет и ждёт бабла, просто потому что он – мент.

      – Не ценю пафоса, извините, – сказал Дибич, промокая салфеткой губы.

      – Хорошо, тогда к делу, – Щебетовский кусочком булочки собирал по тарелке остатки каши. – У меня есть человек, мой начальник охраны, вы его уже допросили, – Виктор Басунов. Он тоже из «Коминтерна» и в курсе всех взаимосвязей «афганцев». Я запустил его искать Неволина. И он справится.

      – Прекрасно.

      – Нет, не прекрасно. Басунов найдёт Неволина и украдёт у него деньги, которые Неволин украл у меня. Вот поэтому ваша бездеятельность для меня убийственна. Вы ждёте, а Басунов бежит по следу.

      – Так что же вы предлагаете, Георгий Николаевич?

      – Следите за Басуновым. Он приведёт вас к Неволину. Но только не дайте Басунову сорваться с деньгами. А по факту уже будет благодарность.

      – Приятно слышать конструктивное и проработанное предложение.

      Дибич улыбнулся. Он снова выиграл. Конечно, терпила будет платить. Сам сделает всю работу и вознаградит чужаков за свои труды. Это тебе не твои девяностые, дядя. Смотри и учись, если ещё способен.

      – Проследить за вашим сотрудником несложно, – сказал Дибич. – Будем начеку, чтобы не упустить момент, когда мышка доберётся до сыра. За это не беспокойтесь. Но параметры благодарности давайте оговорим заранее. Герман Неволин, видимо, стоит очень дорого.

* * *

      «Сорок пять – баба ягодка опять», – посмеивались соседки про мать Германа. Пока Герман был в Афгане, мать и вправду расцвела, как девочка, ожила, наполнилась ожиданьем счастья. Просто у неё появился любовник.

      Отца Герка не знал, и мать про него не рассказывала. Она смирилась, что рядом с ней уже не будет мужчины, – и вдруг дядя Лёня. Матери было стыдно, что сын воевал, а у неё чувства; она смущалась, что Герка видит её женскую природу. Она окружила сына заботой, будто заглаживала вину, и на каждом шагу что-нибудь забывала. По ночам она плакала, разрываясь между двумя любовями. А Герман всё понимал. Он не ревновал маму к дяде Лёне, но квартира-«однушка» стала ему с мамой нестерпимо тесна. И он съехал.

      Он работал на автобазе, жил в общаге. С подругой не залетел, а потому и не женился. Перспектив в Куйбышеве не было, разве что сунуться