Ненастье. Алексей Иванов

мелом были написаны номера домов, подъездов, этажей и квартир – так придумал Серёга. Картонные бирки с такими же цифрами были на шпагат примотаны к большим узлам с вещами, к тюкам и коробкам. Мебель и прочее имущество «афганцы» уже сами растаскивали со двора по квартирам хозяев.

      Здоровенный Егор Быченко вделся под верёвки, которыми был обвязан трёхстворчатый шкаф, стоящий в кузове грузовика, сдёрнул с бритой головы берет десантника и, растопырив руки, со страшным напряжением поднял шкаф на спине. Полосатая майка Егора едва не лопнула на вздутых мышцах.

      – Жми, Егорыч! – издалека крикнул Серёга и заржал. – Рекорд в толчке!

      – ВДВ! – победно взревел Быченко, стискивая в кулаке берет.

      Говорили, что в Афгане Егор Быченко командовал разведвзводом и получил орден Боевого Красного Знамени…

      Первую половину дня Герман катался на «барбухайке», но ему хотелось остаться во дворе «на Сцепе», где сейчас все заодно в работе: тут смеются друг над другом, но не ссорятся, тут меряются силой и ловкостью, тут девки смотрят с лоджий, тут общее радостное оживление. Герман попросил Серёгу после обеда заменить его в автобусе другим водителем. Лихолетов заменил.

      Обед привезли в бачках из ближайшей столовки. Девчонки во дворе раскладывали макароны с котлетами по плоским алюминиевым тарелкам.

      – Подходите за добавкой, подходите за добавкой, – повторяли они.

      – Серый, чего такой фигнёй кормишь? – спрашивали парни у Серёги.

      – Меню афганское! – не смущаясь, балагурил Лихолетов. Он стоял возле бачка, держал миску в руке и всем напоказ орудовал ложкой. – Макароны джихадские, котлета «Клятва Ахмад Шаха», бром и хлорка по вкусу! Всем приятного гепатита!

      Парни смеялись, вспоминая жратву в Афгане, и больше не возмущались: домашнее будет дома, а сейчас они солдаты, поэтому лопай что дают.

      Герман сидел на скамейке неподалёку от Серёги, и рядом вдруг подсела красивая грудастая девица с весёлыми и развратными глазами.

      – Позови Лихолетова, – негромко попросила она. – У меня дело.

      – Ладно, – кивнул Герман. – А ты кто?

      – Марина, – со значением сказала девица и улыбнулась. – Моторкина.

      Герман понял, что это жена Мопеда, Гоши Моторкина, – мутного типа, который вертелся на подхвате у деловых приятелей Гайдаржи. Хотя вообще-то жена Мопеда была беременна, и сегодня утром её увезли в больницу.

      – Ты, что ли, уже родила? – нелепо спросил Герман.

      Марина засмеялась, мягко толкаясь грудью Герману в предплечье.

      – Я сестра Гошки. А жена у него тоже Марина. Позови Лихолетова.

      Оказывается, придурок Гудыня в своей лифтёрской каморке всё-таки нарезался разбодяженным спиртом с Моторкиным, с Лёликом Голендухиным и с Андрюхой Чабановым – такими же болванами, как и сам. Марина пришла нажаловаться на алкашей и попросить, чтобы ей притащили брата домой.

      – Вот гады завсегдатые! – в сердцах сказал Серёга. – Сукамулировались