Предать свою душу огласке. Лана Нова

чтобы учиться со мной в одном городе.

      После провальных уговоров сына, его мама пошла «ва-банк», решив действовать через меня. Мило и ласково убеждала меня уговорить его поступать хотя бы не на капитана дальнего плаванья (сын категорически отказывался уходить от меня в длительные плаванья), а в медицинский институт, который находился тоже в другом городе, но не так далеко.

      К этому времени я сама уже по уши в него влюбилась, и желала ему только хорошего. Знала, что без материальной помощи родителей он пока не сможет, что ему надо получить профессию. Конечно же, я смогла его убедить поступать в медицинский институт.

      Главой семьи у них была мама – она и зарабатывала, и связи имела, уют в доме тоже она обеспечивала, и организационные вопросы были на ней, и решения принимала она. Перед вступительными экзаменами ему надо было заниматься с репетитором, ведь в деревенской школе давались весьма посредственные знания. Мама нашла ему репетитора из числа профессоров того ВУЗа, в который планировалось поступление. Этот репетитор сдала ему ещё и комнату в своем большом доме. Чтобы сыну было легче уезжать в другой город, его мама попросила меня поехать вместе с ними на один-два дня. И я, ослепленная любовью, даже не отпросилась у своих родителей, а лишь оставила записку и укатила вместе с его семьей.

      В период сдачи любимым вступительных экзаменов, я была в стройотряде, и он мне после каждого экзамена присылал телеграмму об оценке, на которую его сдал, и со словом «люблю». Помню, как на почте осуждающе за это слово на меня смотрели. В стройотряде мы с девчонками жили в одной большой комнате. Фотография моего любимого стояла на подоконнике рядом с кроватью. Одна из девчонок спросила меня кто это, как фамилия этого артиста и где он снимался (фото было очень красивое). Но, узнав, что это мой парень, упрекнула в том, что настоящую любовь огласке не придают. Мне же о своих чувствах хотелось кричать на весь мир.

      Моя будущая свекровь гордилась тем, что профессор медицинского института, нанятая ею в качестве репетитора, общалась с ней практически на равных. Муж этого репетитора тоже был из медицинских светил местного разлива. Оба интеллигенты, считающие, что важнее развития собственной личности ничего не может быть. Но быт их был ужасен. Мебель, бытовая техника и т.д. были в наличии, даже приусадебный участок с фруктовыми деревьями имелся. Но было все непросто не ухоженное, а была грязь неописуемая, от пола с грязно-жировым налетом и свисающей клоками паутины до непромытых тарелок и вилок. Причем у них было двое взрослых детей, названных именами отца и матери соответственно. Старший сын не знаю где жил, а дочь, лет двадцати пяти жила с ними, и, по-моему, была уже в разводе.

      Эти люди оставили и в моей памяти и в памяти семьи любимого яркие впечатления. Они об этой семье часто говорили, многим рассказывали о чудовищной грязи в доме. У меня чувство омерзения было не только от грязи в доме, а еще от грязи в душе от следующего события. Любимый как-то приехал на выходные и рассказал мне, что