Черный город. Фернандо Гамбоа

К счастью, ко мне отнеслись с пониманием, и двадцать минут спустя я уже уплетал за обе щеки большую порцию вкуснейшей лапши. Ловко орудуя в тарелке вилкой, я думал о том, что если в своей жизни еще не достиг дна, то, во всяком случае, уже довольно быстро к нему приближался – так, как будто к моим ногам был привязан увесистый свинцовый груз.

      Так я сидел, погрузившись в свои мрачные мысли, пока вдруг не заметил, что я – последний клиент ресторана и что пять официантов-китайцев, скрестив руки на груди, смотрят на меня с нетерпеливым видом. Поэтому, чтобы не вызывать у них неприязни и желания наплевать мне в следующий раз в тарелку, я уплатил по счету и направился в бар «Кораблекрушение» – укромное заведеньице с очень подходящим для меня названием в самом центре Готического квартала. Я рассчитывал посидеть там за бокалом не очень крепкой текилы (к чему меня в свое время приучила моя бывшая подружка Кассандра), прежде чем отправиться на ужин к профессору Кастильо.

      Этот маленький барселонский бар, разместившийся в корпусе старого судна (в нем стояло несколько старых деревянных столиков, на стенах висели выцветшие фотографии послевоенного времени, на столах лежали смятые бумажные салфетки, а по углам валялись кучки опилок), все еще являлся собственностью бывшего контрабандиста Антонио Романа, которому уже перевалило за девяносто и который передал все свои дела в руки внуков.

      Диего – единственный из внуков, согласившийся заведовать этим баром, причем наверняка потому, что никаких других занятий у него не было, – нехотя вытирал пустую стойку бара. Увидев меня на пороге своего заведения, он – в белой рубашке, с волосами, заплетенными в косичку, и с бородкой – лишь слегка приподнял бровь, что было своего рода лаконичным приветствием, используемым при встрече двух хорошо знакомых друг с другом людей.

      – Как дела, коллега? – спросил он, как только я уселся перед стойкой бара.

      Не дожидаясь моего ответа, он повернулся и взял стоявшую на полке у него за спиной бутылку текилы «Хосе Куэрво».

      – Могли бы быть получше…

      Наливая мне в бокал текилу, он, не поднимая глаз, сказал:

      – Ты не прислушался к моему совету… Разве не так?

      – Какому совету?

      – А какой я мог дать тебе совет?.. Чтобы ты ей позвонил.

      – Я не могу.

      – Ты не хочешь, – возразил Диего, вытягивая руки и упираясь ладонями в стойку бара, но тут же на время забывая про меня, потому что другой клиент поднял руку, прося бокал пива.

      Он, конечно же, был прав.

      Сам того не желая – но и не очень-то пытаясь этому воспрепятствовать, – я стал вспоминать о том, как Кассандра Брукс сидела напротив меня за одним из находящихся в этом зале столов. Она разговаривала со мной со своим восхитительным мексиканским акцентом и улыбалась мне своими изумрудно-зелеными глазами, которыми я зачарованно любовался с того момента, когда я с ней познакомился, и до того момента, когда она навсегда от меня уехала, сказав мне на прощание: «Увидимся» – и затем зашагав со своим маленьким красным чемоданчиком по коридору моего дома прочь.