Миссия «Лучшая подруга». Зоран Дрвенкар

крути, была гениальна. Она сделала то, что позволено только гениям, – прыгнула вперёд и оттолкнула Папу в сторону, словно игрок в регби, который стремится заполучить мяч. Папа был готов ко многому, но такого явно не ожидал. Потеряв равновесие, он выпустил меня из рук. Профессор Мосс на это и рассчитывала. Мгновенно прикинув угол моего падения, она опустилась на одно колено и вытянула руки вперёд, так что я надёжно приземлилась в её объятия.

      Я перестала плакать и заикала.

      Гости затаили дыхание.

      Профессор Мосс поднялась на ноги.

      Мы смотрели друг на друга, и в моих глазах заиграли искорки. Зашевелив маленькими губами, я ясно и отчётливо произнесла первые слова в своей жизни:

      – Ну наконец-то.

      Толпа разразилась восторженными возгласами.

      Так профессор Мосс стала моей крёстной, а я – её крестницей.

      После этого состоялся торжественный обед, на который были приглашены две тысячи избранных гостей. Они поздравляли королевскую чету, фотографировались с Папой Римским и выкладывали так много моих снимков, что по всему миру на некоторое время завис интернет.

      Но я ничего этого не замечала. С тех пор как госпожа профессор поймала меня, я сидела, прижавшись к её груди, довольная, как никогда прежде.

      Держа меня на руках, профессор Мосс переходила от стола к столу. Она нашёптывала мне, кто где сидит и кто о чём говорит. Это был мой первый урок, и нельзя было упустить ни одного её слова. Во время этого обхода я приняла решение произнести свою вторую фразу. Один коневод из Бразилии беседовал с коневодом из Нижней Саксонии, и прямо в разгаре их беседы я подняла голову и спросила:

      – Почему у меня до сих пор нет лошади?

      Будто устав от произнесённых слов, я закрыла глаза, снова приклонила голову к плечу профессора Мосс и уснула.

      На следующее утро на королевском дворе стояли две лошади.

      Первая – белая лузитанская – носила кличку Снежинка. Вторая – чёрный жеребец арабской чистокровной породы – была похожа на разлитую нефть, поэтому я назвала её Пятнышком.

      После того как я закончила утренний туалет, а мои волосы уложили в причёску, я выскользнула на улицу, подтащила и поставила между лошадьми скамеечку, а затем забралась на неё. Одновременно потрепав по холке и Снежинку, и Пятнышко, я направилась к королевской чете. Как и каждое утро, она завтракала на террасе на первом этаже замка. Король намазывал масло на круассан, а королева потягивала лимонную воду и листала журнал. И тогда, в великолепном сиянии солнца, с видом на Флоринскую долину и под ржание лошадей вдалеке, я решила произнести свою третью фразу в жизни:

      – А теперь я хочу, чтобы кто-то записывал всё, что я думаю и делаю. – Он может со мной не любезничать, но лучше пусть постарается. Хочу…

      На этом я замолчала и нахмурила крошечный лобик, потому что никак не могла подобрать подходящее слово. Напомню, мне было всего два года. Мой лексикон не отличался богатством. Потребовалось некоторое время. Королева терпеливо