Новая Зона. Тихое вторжение. Дмитрий Володихин

Надеюсь, нам удастся хоть что-то вытащить. Теперь второй вопрос. Помимо той записывающей аппаратуры, которой вы засеяли просторы Зоны, у вас имелась и другая – та, что в голове. Или амнезия убило и ее?

      Тут я задумался.

      – Подождите, Дмитрий Дмитриевич…

      Медленно и основательно я прошелся по дням, неделям, месяцам, проведенным в Зоне. Никаких серьезных про́пусков. Я помнил довольно много. В том числе и такое, чего совсем не хотелось помнить.

      – К сожалению, нет. Не вижу признаков амнезии.

      Он посмотрел на меня внимательно, однако лишних вопросов задавать не стал. Очевидно, его уже просветили насчет рабов Зоны и того, какие эпизоды лучше бы схоронить в их памяти навсегда.

      – Тогда прошу вас, ответьте на два вопроса. Первый: что с вами произошло до того, как вы попали в рабство. Второе: не хотите ли вы сообщить о чем-то особенном, новом для меня. Хотелось бы подчеркнуть: любые сведения о состоянии рабства… только добровольно. Не стану вас принуждать.

      – Спасибо, Дмитрий Дмитриевич. Кое о чем…

      – Тогда начнем с первого вопроса, – суховато прервал меня он.

      Кажется, Михайлов от усталости едва держался на табуретке. Под глазами у него набрякли черные мешки.

      Я пункт за пунктом доложил о своем маршруте. Опрос того-то. Контакт с тем-то. Подслушанный разговор в баре. Отработанная анкета. Работа шла в обычном ритме, ничего сверхъестественного.

      Если кто не понял, мы не разведчики, ребята. И не контрразведчики. И под прикрытием я ни разу в жизни не работал. Натура у меня такая: не люблю трудиться в военизированных конторах, потому что любая военизированная контора предполагает несправедливость в чудовищной концентрации.

      Подавно, мы никак не связаны с трафиком артефактов. Всего раз в своей жизни я совершил сталкерскую ходку и вышел с хабаром. Самый первый мой рейд. Мне тогда дико повезло выйти из Зоны живым… С тех пор я работаю на Михайлова. И мы вообще стараемся не связываться с артефактами. Все «хабарники», по какой-то причине оказывающиеся у сотрудников Михайлова, очень быстро сдаются государству по твердым тарифам.

      Мы всю это уголовщину на бую вертели.

      Мы – Центр гуманитарных исследований Зоны.

      Нас в Зоне интересуют только люди. В первую очередь – сталкеры. Мы изучаем всё, что с ними связано. Откуда они приходят в Зону. Почему они приходят в Зону – помимо бабок, естественно. Как часто они совершают рейды. Их возраст. Их семейное положение. Их легенды. Правила и запреты их кланов. Как одни остаются незаметными каплями бесконечного сталкерского потока, а другие выходят в авторитеты. Как отпетые сталкеры устраиваются в жизни за пределами Зоны. Кто из них выживает лучше иных. Кто чаще гробится.

      Иначе говоря, наша работа – подробное описание Зоны как общественного явления. Своего рода социальная аналитика.

      И… парни, если кто-нибудь скажет вам, мол, он знает Зону лучше ребят из Центра Михайлова, смело плюйте уроду в рожу и растирайте плевок каблуком. Лучше нас Зону не знает никто. Даже спецслужбы.

      Никто!

      Это