Три ипостаси Божества. Джеймс Дэшнер

не прилила к коже и вдоль подушечки ладони не образовался синяк. Терпение, милый Михаил. Так сказал бы сам Николас. Но все утро Михаила преследовало чувство крайнего беспокойства, и теперь оно стало почти непереносимым. Его снова посетил тот самый сон. Этот сон является ему только тогда, когда все слетает с катушек. Михаил вновь принялся стучать, еще сильнее. Тишина. Дернул дверь. Заперто.

      У Николаса была настолько развита интуиция, что, стоило Михаилу подойти к его двери, как тот сразу открывал. Он всегда заранее знал – пришел Михаил и чего-то хочет. Всегда! Правда, иногда он уезжал. А сейчас? Может быть, он опять отправился в одно из своих путешествий? Михаил покопался в памяти, но там царил хаос. Что-то случилось с его памятью – еще со времен, когда он обитал во Дворце Шизов. Хотя когда он сам был шизом, он помнил, помнил все. Сейчас же он мог что-то помнить, в чем-то быть уверенным, но выскаказать этого он был не в состоянии. Стоп, словечко какое-то не такое. Ухо режет. Выскаказать. Такое с ним бывает, и частенько.

      Михаил сунул руку в карман. Там лежали ключи. Чтобы не тратить время, он принялся все шесть ключей пихать поочередно в замочную скважину двери.

      Три ключа не подошли, зато четвертый, с красной точкой, нанесенной на металле, сработал.

      – Николас! – прошептал Михаил на тот случай, если он забыл то, что обязан был помнить. Но, как только он открыл рот, всепроникающий запах гниения ударил сразу по всем его чувствам и заполнил рот. Михаил закашлялся, чтобы прочистить бронхи, но, попытавшись вздохнуть, понял, что в комнате совсем нет кислорода – только запах разложения, запах смерти, который он так хорошо помнил по дням, проведенным во Дворце Шизов.

      С тех пор как чувства Михаила вернулись в состояние, которое Александра называла «вновь здоровые», он понял, что на Земле нет хороших запахов, тем более что по какой-то причине обоняние у него усилилось в десять раз. Города смердели. Ямы исторгали горькую вонь обгорелой кожи и гниющих костей. Промокшая земля отдавала плесенью. Ароматы канализации наполняли воздух после каждой грозы.

      Но этот запах…

      Михаил задыхался.

      – Господин мой!

      Михаил медленно пересек большой зал и сразу же заметил плащ Николаса. Плащ валялся на полу, а под ним что-то дыбилось, похоже – большая подушка. Вряд ли Николас сделал это сам; не стал бы он швырять плащ на пол даже в своих личных покоях – плащ, как и все в облике Николаса, имел свойства сакральные. Михаил, прикрыв рот рукавом, вновь закашлялся. Наконец, когда его глаза привыкли к полумраку зала, он понял, что под плащом – не подушка, а вздувшееся мертвое тело. Кто перед ним лежит, он понял лишь через несколько долгих секунд – не потому, что ум его пребывал в смятении, а потому, что он никогда не видел тела без головы.

2

      Александра

      3, 5, 8, 13, 21…

      Сидя за столом, Александра громко декламировала цифры и одновременно рассматривала шкатулку из красной кожи, в которой лежали ампулы с кровью Ньюта. Несмотря на то что шкатулка была отныне ее собственностью, она нервничала. Ожидая Михаила,