Эромахия. Демоны Игмора. Виктор Ночкин

выбил из него…

      – Кузен, не нужно жалеть, – с кривой ухмылкой перебил барона Эрлайл. – Не исключено, что тебе вскоре представится случай… Не нравится мне, как поспешно удаляются наши… э-э… оппоненты.

      Игмор хохотнул и пояснил:

      – А они всегда так удаляются – от меня.

      – Кузен, мне вовсе не смешно. Я велел следить за Лоренетом и прочими… Посмотрим, посмотрим…

      – Да брось, родич! – Фэдмар пребывал в прекрасном расположении духа. – Поедем ко мне, а? Устроим в Игморе пир, отметим удачное завершение дерьмового дельца! Дьявол возьми суды, я бы лучше сразился со всей этой сворой разом, чем препираться вот так на глазах Оспера. Поедем, а? Это будет праздник в твою честь, родич!

      – Пир в мою честь? – Эрлайл наконец-то улыбнулся. – Это самое меньшее, чем я могу тебя отблагодарить! – горячо заверил родича Фэдмар. – Целиком твоя заслуга, что эти мерзавцы сегодня меня не… Постой-ка! А что с оскорблениями в мой адрес вчера на пиру у графа? Откуда ты знаешь?

      Отфриду тоже было интересно, каким образом дяде Удвину стало известно, о чем говорили за столом у его светлости. Ведь они сидели вместе в покоях! Или дядя в самом деле владеет магическим искусством?

      Эрлайл пожал плечами. Он глядел в сторону, поверх плеча Отфрида.

      – Что? – Фэдмар перестал улыбаться. – Дай-ка мне эту бумагу!

      Барон требовательно протянул руку, и родич не глядя сунул ему клочок пергамента. Отфрид обернулся, чтобы проследить, куда уставился дядя. Внимание тщедушного рыцаря было приковано к графу Осперу. Тот наконец-то закончил спор, поднялся с высокого кресла и направился к дверям. Свита потянулась следом, несколько человек торопливо бросились вперед, чтобы растолкать публику и освободить дорогу для его светлости.

      – Граф взбешен, – заметил Эрлайл.

      – Этого следовало ожидать, кузен, – пробурчал Игмор, разворачивая пергамент. – Что это? Здесь вовсе не брань… Гм-м… – Барон продекламировал:

      Мчится, мчится по ухабам

      Нашей жизни колесница,

      Погоди, постой возница,

      Не гони коней, не надо —

      Не заметишь, как промчится…

      И вот этим ты стращал Оспера?! Что ты мне подсунул, Удвин? Что это?

      – Стихи. Ридрих сочиняет.

      – Ридрих? Грамотей…

      – Грамота нужна, Фэдмар, ты сегодня сам убедился, как воздействует исписанный пергамент на важных сеньоров. – Эрлайл проводил графа глазами и поднялся. – Ну что, пойдем и мы?

      – Пойдем… Отфрид, – барон обернулся к сыну, – ты слышишь? Твой кузен Ридрих сочиняет стихи! А ты не любишь читать.

      – Я умею читать, – насупился баронет. – А Ридрих – это кто?

      – Ридрих Эрлайл, сын дяди Удвина.

      Еще один родич. Рифмоплет.

      – Да, но что с оскорблениями? – вспомнил старший Игмор. – Откуда ты узнал, что эта свора тявкала обо мне? Как ты мог их слышать?

      Эрлайл снова скривил тонкие губы в ухмылке:

      – А я и не слышал. Зачем слушать, если заранее известно,