La nuit de l'amour. Вера Андреевна Давыдова

сами себе голоса и звон бокалов.

      – Во мне нет секса,

      В тебе нет секса…, – сбивчиво затянул один из спутников Бориса. Борис бросил на него презрительный взгляд своих широких глаз.

      – Фрось, а ты куда сейчас? – вдруг весело спросил он.

      – Да домой. Метро-то еще, наверное, ходит?

      Борис нахмурился.

      – Боюсь тебя расстраивать, но уже полвторого. А тебе далеко?

      Фрося охнула.

      – Да нет, четыре остановки.

      – Я просто на машине. Давай подброшу тебя домой, чтоб никто не уволок.

      Щеки Фроси снова порозовели.

      – Что ж, можно.

      – Идем.

      Борис повелительно приобнял ее за плечо и направился к лестнице. Перед уходом он помахал рукой своим приятелям, которые ответили ему неуверенными улыбками. Впрочем, кажется, они были слишком увлечены алкоголем, чтобы заметить его уход.

      Борис спустился по лестнице к выходу и повел Фросю к своей машине. Когда Фрося села в пахнущий кожей чистый салон, Борис аккуратно вставил ключ зажигания и машина отозвалась утробным рыком.

      – Посидим, пусть прогреется, – произнес он. – Машине как женщине – нужна предварительная ласка перед марафоном.

      Он расслабленно откинулся на спинку своего сидения, положив руку сверху на руль, и принялся аккуратно настукивать пальцами какую-то мелодию. Пальцы у Бориса были длинные и ухоженные. Даже кутикулы были аккуратно убраны. Его поза так и выражала спокойствие и гармонию.

      – Чем ты вообще живешь? – доверительным тоном спросил он.

      – Ну, я учусь… Читаю книжки, хожу в кино…

      – Здорово! А на кого учишься?

      – На учителя начальных классов.

      Борис повернулся к Фросе и по-дружески улыбнулся. Фрося сразу почувствовала себя так уютно, словно вернулась домой из студенческого общежития. От Бориса исходило какое-то особенное тепло, перед которым хотелось раскрыться полностью. Ямочки на его щеках излучали доброту и простодушие.

      Фрося заметно расслабилась и почувствовала себя более раскованно.

      – А ты?

      Борис подвинулся на сидении и принял горделивое выражение лица.

      – Да я так… Певец-самоучка, – с нарочито напускной небрежностью бросил он, и его пальцы на мгновение остановились.

      – Ничего себе! – не сдержала восхищения Фрося.

      Борис постарался сохранить невозмутимость, но самодовольная улыбка все равно изогнула уголки его губ.

      – Да ничего особенного, если честно. Я просто занимаюсь тем, что мне нравится. Может, не профессионально и не всем по вкусу, но меня радует. А ведь в этом и суть творчества: самовыражаться, да так, чтобы от души.

      – Верно сказано, – тихо ответила Фрося.

      Уголки губ Бориса вздернулись еще выше.

      – Вообще творчество – интересная вещь. Вроде творишь для себя, а вроде все равно все мы смотрим на зрителя.

      – Мы?

      – Я просто часто хожу на всякие светские мероприятия, общаюсь