Мамин тролль. Анджей Ласки

нос Софии. Во сне она попыталась стряхнуть их руками, дернула головой и проснулась.

      Девочка огляделась. Спросонья она даже не поняла, где находится: маленькая спальня, тумбочка у кровати, красный пион в высокой вазе, белые занавески, а за окном громкий шум прибоя. На соседней кровати спал Никиас, а значит, все вчерашние приключения ей тоже не приснились.

      София резво соскочила с кровати:

      – Никиас, вставай! – она пыталась добудиться брата. – Никиас, у нас много дел! Вставай!

      Но тот спал так крепко, что даже выстрел пушки в ближайшем порту вряд ли бы помог.

      – Никиас! – София схватила его за плечи и попыталась растрясти ото сна. Но он лишь дернулся, перевернулся на другой бок и накрылся одеялом.

      – Ах, так? Значит, ты так?! – близняшка хитро прищурилась.

      Недолго думая, она схватила глиняную вазу, вытащила из нее цветок, откинула одеяло и с криком: «Наводнение! Спасайся, кто может!» вылила всю воду на голову спящего брата.

      В следующее мгновение Никиас вскочил с кровати. Он удивленно хлопал глазами и открывал рот как рыба, не произнося ни звука. Одновременно с этим махал руками, словно пытался выгрести из морской пучины. София за-шлась в хохоте, да так, что чуть не выронила тяжелую вазу из рук:

      – Какой ты смешной!

      Никиас вытер лицо и рассеяно смотрел то на сестру, то на мокрую кровать.

      – Ахаха, – заливалась София. Она упала на пол и дрыгала ногами. – Доброе утро, лягушачий принц!

      

      – Ах, ты ж, – наконец сообразил Никиас, – малышка! – гневно выкрикнул он с самым презрительным видом и сложил руки на груди, отвернувшись к окну.

      София пропустила оскорбление мимо ушей. Вдоволь насмеявшись, она поставила вазу на тумбочку и вернула в нее цветок. Никиас так и стоял посередине комнаты: мокрый и несчастный. С него каплями стекала вода, а на полу уже образовалась маленькая лужица. Он был похож на беспомощного цыпленка, ненароком искупавшегося в пруду.

      – Ладно, – у Софии сжалось сердце, – извини меня! Никиас молчал и продолжал смотреть в окно.

      – Извини меня, пожалуйста! Я больше так не буду! Брат помотал головой.

      – Ну, Никиас, хватит уже дуться! – она потрепала его мокрые вихры. – Так день пройдет, а мы ничего не успеем! Ты забыл, что надо проверить наш тайный лаз? И в море искупаться, и… бабушка без завтрака нас никуда не отпу-стит.

      – Хорошо, – Никиас махнул рукой и повернулся к сестре, – тогда ты мою кровать убираешь!

      Девочка открыла было рот, чтобы сказать что-нибудь обидное, но вовремя сдержалась.

      – Договорились! – выдавила она из себя.

      Скрипнула дверь, дети вышли во двор, залитый ярким солнцем. Оно распласталось на серой брусчатке, залезало на кустистые ветви виноградных лоз. Их соседи – раскидистые кусты бугенвиллеи – отбрасывали длинные тени, цепляясь за забор. В небе не было ни облачка, и даже ветер затих, укрытый набегающим морским бризом. Утреннюю молчащую