Колхоз. Назад в СССР. Павел Барчук

случае, не до капризов. Получить возможность и дальше существовать в этом мире, знаете ли, самое наилучшее, что может произойти в подобной ситуации, когда тебя расплющило на дороге вместе с тачкой. Отвратительно то, что я реально оказался в советском времени. Вот к этому пока не знаю, как относиться. Хотя, и данный факт тоже безумно радует, пацан, в тело, которого закинуло, – мой ровесник. Судя по пламенной речи ректора, как раз третий курс. Могло быть значительно хуже. Очнулся бы каким-нибудь старпером. Или… девкой. Фу… Ужас какой.

      Семейка, кстати, тоже богатая. Мать, правда со странностями. Что психовать- то так? Поговорила с ректором, сто процентов немного отбашляла. Велика проблема. Главное, все, что я так люблю, деньги, статус, положение в обществе, на месте. В общем, есть от чего оттолкнуться.

      Значит, выходит, даже то, что «отвратительно», на самом деле пойдет.

      Встретила нас в квартире женщина, предполагаю, скорее всего, выполняющая роль помощницы по хозяйству. Домоуправительница или что-то такое. На ней было строгое темно-синее платье с белым ажурным воротничком, волосы собраны вверх, лет пятьдесят за плечами. Но при этом мать называла ее Тоней, а она маман – Светланочка Сергеевна. Светланочка… Ну, в принципе, да. На Светлану моя родительница не тянет. А вот Тоня, как раз наоборот, рост имела, будто профессиональная баскетболистка, но при этом вся была какая-то круглая, мягкая, обтекаемая.

      – Ну, что?

      Едва мы переступили порог, Тоня кинулась навстречу, прижимая свои пухлые ручки к весьма массивной, возвышающейся, будто уральские горы, груди.

      – Что? – Маменька демонстративно повернула голову, посмотрела на меня очень выразительным взглядом. Отвечаю, если бы из ее глаз могли лететь стрелы, я бы уже валялся, утыканый ими, будто дикобраз. – Еле смогла убедить Сергея Леонидовича не выгонять Жоржа. Комсомол. Понимаешь? Отчислить из комсомола сына члена ЦК КПСС.

      – О, Господи… – Тонины ручки переместились от груди выше. Она ахнула, прикрыв рот ладошками. Сразу двумя. А там такие ладошки… Мне бы они просто прикрыли сразу лицо. – Жорж Аристархович, ну, как же так…

      Ещё одна. Со своим Жоржем.

      – В общем, решила. Поедет к Виктору в Зеленухи. На все лето. Если не поумнеет, там и останется. При этом условии ректор пошел навстречу. Обещал пока что не принимать решительных мер. Только ради уважения к Аристарху. Иди в свою комнату и на глаза мне не попадайся.

      Последние слова предназначались мне. Я, собственно говоря, был не против. Пусть перебесится. По опыту знаю. Иногда отец, имею в виду мой настоящий отец, вспоминал о том, что он, вообще-то, родитель, и устраивал показательные выступления. Топал ногами, кричал, что вырастил безответственного раздолбая, пару раз даже швырнул телефон об стену. Думаю, просто и без того планировал поменять старую модель на новую.

      Но такое происходило в совсем уж в крайнем случае, если мне не удавалось прикрыть свои похождения самому. Особенно нравилось вот это «вырастил».