Сердце Пармы. Алексей Иванов

наизготовку. Иван Большой первым увидел Калину, лежащего на склоне за кустами тальника, и дернулся к нему.

      – Готов он, – проскрипел Ухват. – Не трогай падаль.

      – Это кто ж его?.. – останавливаясь, изумился Иван.

      – Я, кто ж еще? Он болванку через подземный лаз уволок. – Ухват кивнул на ручей, куда скатилась Золотая Баба. – Хотел спрятать для себя… А я его нагнал. Вот так.

      Тяжело дыша, и ратники, и ушкуйники молчали.

      – Не может быть, – наконец сказал Иван Большой. – Я Калину пять лет знаю. Калина не вор.

      – Ну да, святой, хоть образа пиши, – ответил Ухват, прижимая ладонью бок.

      Иван Большой вдруг цапнул Ухвата за бороду и дернул к себе, отводя в сторону меч.

      – Сам ты вор, ушкуйник! – хрипло рявкнул он. – Видел я, что невзлюбил ты Калину! Это ты болванку понес, а его порешил как свидетеля! Это ваши разбойные дела! Не вор Калина!

      – Может, он ее потопить хотел? – испуганно спросил Ивашка Меньшой. – Он ить говорил, что бесы в ей чудские.

      Ухват внезапно ударил Ивана Большого в лицо. Вслед за ним, не удержавшись на ногах, ушкуйник тоже полетел в кусты. Ратник вскочил первым, замахиваясь над Ухватом мечом.

      – Ты ее украл, тать, чтобы она не князю, а тебе досталась! Ты и погреб велел засыпать, ты и лаз нашел! Грех свой на Калину перевесить решил, да?

      Иван Большой, открыв рот, уставился на свое правое плечо. Руки его ниже локтя уже не было. Пишка сзади снова махнул мечом, и голова стрельца плюхнулась в ручей, а обезглавленное тело, ломаясь, повалилось на Ухвата.

      – Кончай их всех! – крикнул Ухват, откатываясь в сторону.

      Ероха вскинул лук, единым движением натянул и сронил с пальца тетиву. Ванька Окунь вцепился в стрелу, что выросла у него из глаза, и с треском упал в тальник. Ивашка Меньшой тонко завизжал, повернулся и сиганул в гору, прыгая, как заяц.

      – Этого туда же! – рыкнул Ухват. – Теперь хабаром ни с кем делиться не придется…

      Ероха другой стрелой подбил Ивашку, и тот, захлебнувшись воплем, махая руками, покатился по склону обратно к ручью.

      Ухват поднялся, цепляясь за Гаврилу, как за дерево, и сплюнул кровью.

      – Семка, забирай болванку, – устало сказал он. – На рассвете уходим отсюда. Пешком. Хватит, к бесам все это…

      Глава 6

      Усть-вым

      В Усть-Выме первым всегда поднимался князь. Мертвые предрассветные часы стали для него самым отрадным временем.

      Засветив лучину, князь Ермолай быстро бросил на лоб крест перед киотом и вышел на двор. Спускаясь с гульбища терема, он пнул в ребра сторожа, что дрых на поленнице, потом открыл ворота, отгребая створкой снег, и глянул на свою землю. Земля спала, словно придушенная, придавленная низким беззвездным небом. Дымно темнела тайга за широкой белой полосой Вычегды. Напротив княжеского детинца, на обрыве над Вымью, чернел частоколами зырянский город Йемдын. Старая Пермь… Усть-Вым, ожидая рассвета, тлел караульными кострами в проездах бревенчатых башен. Тускло