Бес Ионахана. Юрий Сысков

было непроницаемо и статично, глаза слегка прищурены. В тусклом храмовом освещении она напоминала золотоордынскую княжну в окружении своих подданных, собирающих дань. Оператор, забыв про все свои несчастья, тянул шею, отчего его лысеющая голова была похожа на сдуваемый ветром первомайский воздушный шар. Лариска, его ассистентка, по совместительству жена, приоткрыв острозубый ротик, накрашенный красной губной помадой, в полумраке казавшейся чуть ли не черной, выразительно таращилась прямо перед собой. Ее капризные рыжие локоны прихотливо разметались по плечам, непокорная прядь волос прилипла к потному лбу. Юлия Николаевна Савраскина задумчиво, как солнышко, подернутое предзакатными тучками, оседала на парапет. При всей ее лучезарности в ней чувствовался некий затаенный нерв. Отец Геннадий усердно крестился, старательно, как восклицательные знаки в конце каждой молитвы клал полупоклоны и «слезами омочал свое лицо». Дарьи Денисовой, депутатской пассии, он не видел – она затерялась где-то на подступах к Кувуклии, где уже не так рьяно безобразничали утомившиеся арабы…

      А огня все не было.

      И вот краем глаза он уловил какие-то всполохи, напоминавшие блики фотовспышек. Храм в разных направлениях в мгновение ока испещрился голубыми молниями. По ближайшей стене пробежала и тут же исчезла огненная змейка. И вдруг напротив, на галерее за Кувуклией у кого-то из паломников вспыхнули свечи! Почти одновременно сама часовня озарилась светом. Прежде чем он успел осознать происходящее, Благодатный огонь от свечи к свече, от паломника к паломнику в считанные минуты распространился по всему храму; его было так много, что казалось, вот-вот начнется пожар.

      Но люди не боялись Благодатного огня – он не жег и не опалял, он рос и множился, не принося никакого вреда. Им можно было «умываться», его можно было черпать горстями.

      – С нами Бог! – на всех языках восклицали паломники.

      И было в этом действе что-то языческое, огнепоклонное, идущее от глубинных корней древних суеверий и верований.

      И «сделались все яко пияны, вне себя», с веселием и благодарением передавая свечный огонь по живой глаголящей цепочке. Разлившийся по всем хорам святой свет, превратившись в вал огня и дыма, покатился к выходу и выплеснулся за пределы храма, где стояла многотысячная толпа, запрудившая не только площадь, но и прилегающие к ней улицы.

      Ошеломленные паломники, счастливые тем, что Благодатный огонь сошел и теперь каждый держал его частичку в своих руках, с какой-то нездешней сумасшедшинкой в глазах передавали его тем, кто ждал их под открытым небом и по-детски сорадовался чуду.

      Он отстранился от послушницы, чтобы от ее свечи зажечь свою…

      14.27 по Иерусалимскому времени

      «…и тут я замечаю возле Кувуклии какое-то движение. Началось. Не подобающая величию минуты возня привлекает всеобщее внимание. Драка правообладателей за право обладать? Копты на армян, стенка на стенку? Меня это никоим образом не касается, но я-то понимаю, что все происходящее как-то связано со мной. Это недвусмысленный