Чайковский. Євген Гребінка

мог безнаказанно говорить полковнику горькие истины, про-тиворечил ему и даже грубил, как равному. Как-то полковник напомнил ему, что он слуга, и заставил его молчать. Гадюка потупил голову, сверкнул исподлобья глазами и замолчал; но ночью пошел на мельницу, снял огромный жерновый камень, принес его и завалил дверь полковничьей спальни. Поутру полковник хотел выйти – нельзя, не пускает камень.

      – Это твои штуки? – спросил из-за двери полковник.

      – Мои, – хладнокровно отвечал Гадюка.

      – Отвали камень.

      – Ты, пан, старше меня, сильнее меня: тебе это легче сделать.

      – Да я не могу.

      – А мне не хочется. – И сказав это, Гадюка вышел из комнаты. Позвали человек десять казаков, и насилу они отодвинули от двери камень. Полковник, вышед, посмотрел на камень, покачал головой, улыбнулся и, позвав Гадюку, дал ему большой стакан водки.

      III

      – Гадюко! А Гадюко! Гадюко!..

      – Чего, пане полковник?

      – Чего? Что ты не откликаешься? Уши заложило, что ли?

      – Разве заложит от твоего крику. Что там нужно?

      – А что делается на дворе?

      – То, что и делалось.

      – Хорошо. Дождя нету?

      – Откуда ему взяться?

      – Не говори так; люди скажут: дурень Гадюка! Дождю есть откуда взяться, с неба возьмется, коли захочет.

      – Разве коли бог даст; а дождь – что за вольница!..

      – Правда, коли бог даст, ты правду сказал.

      – Коли б я сказал по-твоему, люди сказали бы: дурень Гадюка!..

      – Может, и так. А долго я спал?..

      – Почти полдня; лег зараз после обеда, а теперь уже вечер недалеко.

      – Ото! Пора полдничать! Вари полдник!..

      – Вари полдник! Проспал человек полдник, да и хочет полдничать; теперь скоро ужинать пора! – ворчал Гадюка, выходя из панской спальни.

      – Жаль! – говорил сам себе полковник. – Разве ужинать придется попозже? Пропал день; всему виноват сотник…

      Полковник очень любил здоровый борщ с рыбою. Для нас, привыкших к легким кушаньям французской кухни, здоровый борщ покажется мифом, как Гостомысл, или голова медузы древних; многие не поверят существованию здорового борща; но и теперь еще есть старики, которые помнят это кушанье, бывшее лакомством, утехою отчаянных гуляк-гастрономов, хваставших своею железною натурой. Этот борщ начал приготовлять Гадюка для полдника, тут же, в спальне полковника.

      Он взял живого коропа (карпа) и без помощи ножа, собственными ногтями очистил его и сяял шелуху, к неописанному удовольствию полковника, который, глядя на эту операцию, несколько раз повторял: «Славно, Гадюка! Как волк управляется! Добрые ногти! Так его! По-походному…» Очистив коропа, Гадюка положил его в медную нелуженную кастрюлю, влил туда бутылку крепкого уксуса, прибавил горсть крупного перцу, соли, несколько луковиц и накрыл кастрюлю плотио крышкою, потом принес канфорку, изделие хитрого немца Герцика, зажег спирт и поставил на него кастрюлю. Пока это снадобье шипело,