Видеть и верить. Ася Большова

издательства, чтобы пустить средства от ее продажи на финансирование строительства. Сестра Жак-Мари выступает в роли дипломата – внутри церкви было огромное сопротивление, особенно со стороны самих монахинь. Сестры были потрясены тем, что современный художник, писавший обнаженную натуру, будет проектировать их часовню.

      Отец Кутерье теперь сопровождает Матисса повсюду. Вдвоем они составляют величественную пару – солидный, массивный Матисс и высокий элегантный Кутерье .Ходили слухи, что свое белое облачение он заказал у Баленсиага, но при этом Кутерье – воплощение истинного аскета. Не случайно Матисс просит его позировать для фигуры святого Доминика, которую он сделает на одной из стен капеллы.

      Французы не верят своим глазам. Матисс строит капеллу и везде появляется в компании священника. Современные интеллектуалы тогда все заражены коммунистическими идеями, и подобный альянс кажется им, мягко говоря, странным.

      Спустя 10 месяцев работы Матиссу становится тесно в Вансе, и в январе 1949 года он возвращается в Реджину. Первым делом он требует освободить свою большую мастерскую. Художнику нужны свободные стены, чтобы установить макеты окон капеллы в натуральную величину. Квартира становится похожа на фабрику: стремянки и платформы поддерживают кресло, в котором восседает Матисс с кистью, привязанной к бамбуковой палке, а сам он перемещается в кресле на колесах.

      С самого раннего утра в Реджине царит оживление. Поставщики, носильщики, помощники заполняют всю квартиру. Атмосфера была живой, кипящей, взрывающейся криками ярости и азарта. Каждые несколько недель Матисс кардинально реорганизовывал пространство: все переворачивалось вверх дном, и он начинал бросаться то к одной, то к другой части композиции, переключаясь с витража на керамические панели и обратно.

      Матисс считает, что в капелле не должно быть ничего цветного кроме света из витражных окон. Первый вариант витража – строго геометрический художник отвергает и останавливается на варианте в духе таитянского лиственного орнамента. Цвета: сапфирово-голубой, изумрудно-зеленый и лимонно-желтый. Древо жизни должно быть именно таким.

      Матисс хочет, чтобы все элементы витража были примерно одинаковой величины, и проходящий через них свет распределялся равномерно. Но когда эти окна устанавливают в капелле, из них падает одинаковый розово-лиловый свет и, отражаясь на керамических плитах, которые оказались не полуматовыми, а блестящими, он становился фиолетовым. Все это производило не особенно приятное впечатление. И это совсем не то, чего хотел художник.

      Пабло Пикассо в целом считал эту работу Матисса неудачной:

      «Если капелла замышлялась черно-белой, там никакого цвета не было нужно, разве что пятно, но красного или какого-либо другого резкого цвета, но не этого розовато-лилового. Из-за него капелла напоминает ванную. Ты спятил, взявшись делать капеллу для этих людей? Веришь ли ты во всю эту ерунду или нет? Если нет, стоит ли делать что-то ради идеи,