Всё началось с грифона. Кияш Монсеф

но постеснялась спросить. Саймона нигде не было видно.

      – Я могла бы согласиться, – произнесла я, – если бы знала, что вообще имеется в виду.

      – Тебе получше?

      – Немного. Где Саймон?

      – Думаю, разговаривает с начальством моей школы. Надеюсь, он подтвердит то, что сказал им я.

      – Саймон тебе…

      – Дядя, – закончил он. – Я учусь в школе-пансионе, но когда услышал, что Киплинг болен, то… не мог не приехать.

      Себастьян вскинулся, словно только что вспомнил что-то, затем быстро пересек комнату, подошел к столу, на котором стоял кувшин, налил воды в стакан и протянул его мне. На этот раз я пила медленно и, закончив, поняла, что могу сесть.

      Мои нервы все еще звенели от удивления, смятения и боли. То, что я чувствовала, уже прошло, но в костях осталось гулкое эхо этих ощущений. Прислушавшись к себе, я поняла, что дышу осторожно, ожидая, что в любой момент меня охватит знакомый жар.

      Себастьян сел напротив меня. Он был высок, и выбранное кресло оказалось ему мало. У него были ужасно длинные ноги, поэтому колени задирались чересчур высоко, мешая спокойно положить руки. В общем и целом Себастьян напоминал вялый веснушчатый крендель с неряшливой рыжеватой стрижкой, как будто собрался в первый класс. Он, должно быть, всегда был слегка неловок, но это лишь добавляло ему очарования. Себастьян как будто весь состоял из локтей и коленей, но лицо его было таким выразительным и живым, что забирало все внимание на себя, словно луч прожектора. Таким я увидела Себастьяна в первый раз.

      – Что именно там произошло? – спросил он. – Если ты не против ответить.

      – Точно не знаю что… – ответила я.

      Глупо было рассказывать о своих ощущениях.

      Я почувствовала Киплинга.

      В этот момент вошел Саймон.

      – А, вы очнулись, – сказал он. – И уже познакомились с моим непутевым племянником.

      Он бросил на Себастьяна укоризненный взгляд.

      – И я бы поступил так же еще раз, – вызывающе сказал он, вставая. – Ради Киплинга.

      – В этом я не сомневаюсь, – согласился Саймон. – Но в следующий раз тебе понадобится оправдание получше. Больные бабушки вызывают слишком много вопросов. Нам нужно стараться не привлекать внимания такого рода.

      – Что ты им сказал? – поинтересовался Себастьян.

      – Что ты нагло соврал, – ответил Саймон. – Что ты дрянной мальчишка, который уже завтра вернется в школу, и вся семья, включая твою совершенно здоровую бабушку, в ужасе от твоего поведения.

      – Завтра? – с тревогой переспросил Себастьян.

      – Скажи спасибо, что я не отправляю тебя назад сегодня вечером.

      Он повернулся ко мне, и суровость на его лице сменилась надеждой и мольбой.

      – Теперь расскажите мне о Киплинге.

      Я сделала глубокий вдох, наслаждаясь отсутствием боли в легких. Этим папа и занимался? Это и была его работа?

      – Он страдает, – произнесла я.

      Лицо Саймона вытянулось. Я задумалась, как справился бы со всей этой болью мой