В горящем золотом саду. Рори Пауэр

Ткань мерцала и холодила кожу подобно металлу, но была мягкая и легкая.

      – Плотный шелк, – объяснил Ницос, доставая из кармана увеличительное стекло. – Я вышил материю серебряной нитью, чтобы сохранить форму.

      Брат буквально лучился гордостью, и Реа ощутила укол совести за то, что раньше не интересовалась садом.

      – А это что? – уточнила она, показывая на огромную вишню, которая выглядела древнее дома. – Она здесь давно?

      – Я ее смастерил пару лет назад, – ответил Ницос и взял сестру под локоть. – Подойдем ближе? – и он повел девушку по узкой, извилистой тропе пожухлой травы, разрезавшей поле стеклянных цветов.

      Хрупкие бутоны мелодично звенели, как крохотные колокольчики.

      Вишня отличалась от других деревьев. Те дышали жизнью, шестеренки непрерывно работали, но она стояла неподвижно. Колибри, летавшая по саду, время от времени приземлялась на ветку и смотрела на Рею странным взглядом полуопущенных глазок.

      – Мне хотелось попробовать что-то новое, – сказал Ницос, когда Реа погладила ствол.

      Реа поняла, что он выполнен из гладкой, полированной меди, а бирюзовая ржавчина начинает разрастаться на коре словно мох.

      Реа осторожно постучала по дереву, и девушке ответило тихое эхо.

      – Я оставил место под механизм, – объяснил Ницос и потянулся туда, где ствол расходился в разные стороны. Там же была торчащая короткая ветка с одним-единственным бутоном. Ницос бережно обхватил его пальцами и повернул. Послышалось жужжание шестеренок, набиравших скорость.

      – Готова? – спросил Ницос и отпустил цветок.

      Ветви заколыхались, и Реа обнаружила, что они состоят из сотен миниатюрных сегментов, благодаря чему создавалось впечатление, что крона покачивается на ветру. Цветы начали падать один за другим, но все они держались на тонком, как нить, кабеле, переливающемся на солнце, поэтому лишь зависали в воздухе на пару мгновений.

      По мере того как шестеренки снова замедлялись, кабель втягивался в кору, а бело-розовые бутоны возвращались на место.

      – Не особо практично, – признал Ницос, любуясь плодами своего труда. – Впрочем, в саду все такое. Зато мне нравится.

      – Ты часто сюда приходишь? – спросила Реа, щурясь на лоскуты синего неба между ветвями. – Я думала, ты круглые сутки проводишь в мастерской.

      – Нередко, – ответил Ницос. – По меньшей мере раз в день.

      Он направился обратно по тропе, Реа нехотя последовала за ним, не желая удаляться от чудесной вишни.

      – Мне надо проверять, работают ли механизмы как надо, – добавил Ницос.

      Что ж, справедливо. Реа хорошо представляла, как брат бродит по саду под серым небосводом, даже не глядя по сторонам, потому что никто и не подумал бы к нему присоединиться. Разве не грустно? Но однажды он упоминал Хризанти, разве нет?

      – Говоришь, Хризанти тебе помогала? – полюбопытствовала Реа.

      Ницос кивнул, явно на чем-то сосредоточившись. Возможно, на каком-то недостатке в конструкции, который никто другой и не