Время Музы. Сакевич Лёля

Поэтому с собой тебе дается одна порция сыворотки. Ввести несложно, прикладываешь к плечу вот такой цилиндрик, нажимаешь, и все, – Петька заглянул в какие-то файлы, с зевком продолжил: – Дальше, по технике безопасности… Сразу для себя реши, что все то, что тебя окружает – это совсем не игра и перезапуска не будет. В смысле вообще никак: смерть там для тебя равняется смерти здесь. Поэтому будь добра, под трамваи не кидайся, в пьяные драки не встревай, на гопоту не нарывайся. Это не шутка, Варь. Бениславская была осторожна и ты постарайся. Не только для себя, но и для нее… Там много людей, очень много… И страшно… Те ребята, которые будут окружать тебя, они из начала двадцатого века, помни об этом постоянно. Это значит, что они не знают, что такое кофемашина, боты, гендерное равенство, суррогатное материнство и прочие прелести нашего времени. А слово «сеть», которое мы используем, имея в виду Интернет, для них означает рыболовную сеть или сеть для отлова птиц, не более. Поэтому, если тебе вдруг захочется поговорить о чем-нибудь современном, или просветить несчастных об их будущем, то будь любезна изобразить паиньку и промолчать в тряпочку. Реакция аборигенов может оказаться непредсказуемой. Ты поняла?

      Я молча кивнула, хотя до сих пор почти ничего не уяснила. Этот парнишка слишком много болтал и действовал мне на нервы, итак напряженные до предела внезапным преображением.

      Выгнав из бокса роботов и отключив камеру наблюдения, я переоделась в одежду, которую Санчо аккуратно разложил на кровати. Мешковатые шмотки из грубого жесткого материала – длинная прямая юбка, блеклая блуза в рубашечном стиле, вязаные чулки на каких-то подтяжках, крепящихся к специальному поясу. Из белья были лишь сорочка и бесформенные панталоны вместо трусов (даже до таких мелочей добрались!). Завершали этот достойный подиума образ косынка на голове и стоптанные башмаки на ногах. По виду, мужские. Да уж… И этим наша Галя хочет покорить сердце юного поэта? Понятно, что бедняжка не смогла конкурировать с Айседорой Дункан, уж у той-то, я уверена, было и приличное шелковое белье и достойная одежда…

      Я вставила в глаз камеру-линзу, накинула на плечи скрипучий кожаный жакет (в карманах позвякивала пара ключей, несколько смятых банкнот и мелочь), взяла коробку с голубем и тараканами, хрупкий цилиндрик с сывороткой и спросила в пустоту:

      – Ну, Энштейн очкастый, что дальше?..

      Бодрый голос Петьки произнес:

      – Вперед, муза! Поосторожней там. Кстати, после введения сыворотки тебя ожидает сюрприз!

      Бесшумно поднялась до сих пор незаметная дверь в стене напротив, открылся проход… но куда?

      Казалось, что из моего бокса в соседнее помещение совсем не поступал свет. Там чернела абсолютная темнота, но в то же время было отчетливо заметно, как внутри колышется нечто непонятное, то ли тонкая вуаль, то ли странный дым. Необычная, ватная тишина тягуче полилась оттуда, волосы на коже поднялись дыбом. Стало жутковато.

      – Ну и спецэффекты у вас… Дешевка бульварная… – чтобы не показаться трусихой, буркнула