Святы и прокляты. Юлия Андреева

мои затруднения, король помахал, чтобы я поднимался обратно, ребята дружно потащили меня наверх… Тут веревка не выдержала, и я шлепнулся на головы стражников, делавших обход. Как только они не убили меня тогда?!

      Убили бы, ясное дело, но на мое счастье, как раз в то время прискакал гонец со скорбной вестью, что наш тюремщик Марквард фон Анвейлер помер от неизлечимой болезни в своем семейном замке.

      Восемь месяцев длилось правление Маркварда, и все это время король изнывал в неволе, не имея возможности хоть что-нибудь сделать. Когда же Марквард преставился, на его место заступил Вильгельм Каппароне, что никоим образом не повлияло на положение Фридриха.

      И вот тут совершенно неожиданно начал действовать сам Папа! Первым делом он направил Дипольда фон Швайнспойнта, графа Ачерры, с четким приказом вызволить Фридриха. Вояка Дипольд, освобождённый от анафемы и жаждущий доказать свою верность Церкви, путем переговоров убедил Каппароне уступить ему Палермо и юного короля со всей мальчишеской свитой и учителями. После чего доставил всех к канцлеру Вальтеру фон Пальяра, который к тому времени снова помириться с Папой, и был прислан оказывать всяческую помощь в деле освобождения Фридриха.

      В честь молодого короля и его героических спасителей был устроен настоящий пир. Во главе стола, между Дипольдом и Пальяра, раскрасневшийся от вина песен и здравиц восседал Фридрих. Вся его свита присутствовала на пиру, ошалевшая от свободы. Мы ходили на руках, хватали мясо из больших разрисованных блюд, глотали пьянящее вино, вкус которого теперь называли вкусом свободы.

      В углу на специальном настиле лежали собаки канцлера, и если в начале праздника, им доставались от нас куски хлеба, щедро политые салом и мясным соусом, то к концу празднования мы все уже дрыхли в объятиях своих новых четвероногих друзей. Король уже давно спал за столом, уткнувшись щекой в тарелку. Поэтому никто из нас и не заметил, как, по обвинению в якобы планируемом предательстве, был арестован наш герой Дипольд. На следующий день канцлер поведал об «измене» Фридриху, мучавшемуся головной болью, а мы слушали эту весть, образовав кружок на полу, не зная, верить ей или не верить.

      Потом, когда канцлер покинул Фридриха, клятвенно пообещав, что теперь-то все изменится и юноша сядет на престол Сицилии, все начали орать, кто во что горазд, высказывая собственные версии происходящего. Один только король оставался спокоен и тверд. Дождавшись, когда мы укричались до хрипоты, он сообщил, что с этого момента канцлер – его лучший друг и самый близкий человек, и мы, если, конечно, желаем и впредь сохранять королевскую благосклонность, обязаны чтить «этого святого человека».

      Глава 10. 500 рыцарей

      Подарив Фридриху свободу, Иннокентий вскоре огорошил своего бывшего подопечного новым сюрпризом, предложив ему обручиться с младшей дочерью Арагонского короля. Что тот и сделал. Разумеется, заочно, в благодарность за освобождение и даже не поинтересовавшись внешностью невесты.

      Впрочем,