Составительница ядов. Не влюблю, так отравлю. Инесса Иванова

Не нравилось мне это, только Лада – девушка хорошая, а то, что пошла по лёгкой дороге, так для «магических пустышек» иного пути и не было. Ну, разве что на кухню в чернорабочие или в прачки.

      Так вот, кто-то донёс на мою сожительницу, и нас обеих лишили комнаты. Ладу забрали в участок, отрабатывать возможность не получить «волчий билет» на восток, где находятся плантации по сбору хлопка, выращиванию риса и прочих зерновых, а меня просто предупредили, чтобы не связывалась с такими девушками.

      Весть быстро разнеслась по округе, и я поняла: никто мне комнату не сдаст. Надо, чтобы всё улеглось, вот и подалась в гостиницу. А тут и мыслью о работе у Ванды загорелась. И всё выгорело, ведь!

      – Мне жаль, барышня, но ваши вещи были перенесены в чулан, – огорошил меня с порога портье.

      Сам плюгавенький, зуба, вон, не хватает, а всё туда же, строит из себя благородного!

      – А на каком основании, любезнейший? Я за комнату вперёд на два дня оплатила!

      Если что, я себя в обиду не дам. Это не всегда прокатывает, но иногда от проблем избавляет.

      – Ну как же, барышня, вас из сундука завоняло и дым едкий пошёл, что у горничной, пришедшей убирать нумера, обморок случился. Пришлось целителя ей звать, а это дело такое, недешёвое. И полицмейстера, который бы сундук ваш вскрыл, да опись составил. Вот и получается, в траты вы нас ввели. Задолжали, стало быть.

      И портье так выразительно на меня посмотрел: чем расплачиваться будем, дорогуша?

      Глава 6

      – Мне эти вещи очень нужны, господин! Ну, пожалуйста!

      Первая тактика, которую я применяла, назвалась «давить на жалость». Срабатывала она часто, особенно когда я просительным тоном добавляла:

      – Я из приюта, это мои единственные вещи.

      – И что? Платить будете?

      Так, в этот раз не прокатило. Да, эликсир поддержания сил, который я изготовила собственноручно ещё во времена пребывания в приюте в качестве помощницы воспитателя, был очень даже хорош для самоучки, но обладал неприятной побочкой. Его нельзя было долго хранить.

      Я-то рассчитывала, что вернусь быстро, а задержалась почти на двое суток.

      – Сколько с меня, уважаемый?

      Я приосанилась и приняла вид оскорблённой добродетели. Мол, не побирушка и не нищенка, выкупить вещи мне по силам. А потом мне озвучили цену.

      – Тридцать пискалей, госпожа.

      От негодования у меня даже дар речи пропал, но быстро нашёлся.

      – Это же грабёж средь бела дня!

      – Как скажете, госпожа, – улыбнулся плюгавый за стойкой гостиницы и чуть ли не руками потёр, предвкушая, как будет рыться в моих вещах, чтобы отобрать себе лучшее. И в бельё, должно быть, крючковатый нос засунет!

      Фу, не позволю! Тем более что это действительно мои единственные вещи!

      – Ладно, по рукам. Но учтите, что я теперь работаю на Ванду Многорукую. Так что если захотите воспользоваться её услугами, шепну о вашей скупости.

      Я сказала наугад, но, как ни странно, это возымело почти магическое действие.

      – Не