Нерон. Родовое проклятие. Маргарет Джордж

с присущим ему тактом не стал говорить, что подобная открытость неминуемо приведет к фатальным последствиям.

      – Знаешь, Аникет, клянусь тебе, наступят времена, когда я буду волен говорить то, что пожелаю, и не стану ни перед кем притворяться.

      – Даже императору это не по силам, – улыбнулся моим словам учитель. – И мне кажется, что император менее других может себе это позволить.

      – Тогда какой смысл быть императором?

      И в этот момент на пороге появилась тень. Мать. Я не видел ее неделю, с того жуткого вечера в императорском дворце.

      – Аникет, чему ты учишь моего сына? То, что я услышала, – крамола и глупые идеи.

      – Это мои идеи, – сказал я, повернувшись к матери и глядя ей в глаза.

      – Но он тебе их внушает.

      – Я способен мыслить сам. И вот тебе одна из моих последних идей – я не женюсь на Октавии. – (У матери глаза полезли на лоб.) – В следующий раз посоветуйся со мной, если надумаешь принимать решение, влияющее на всю мою жизнь.

      – Как я могла с тобой посоветоваться? Тебя не было рядом, когда Клавдий это предложил. Он способен за час изменить свое решение, я просто не могла тянуть с ответом. Дорогой, не расстраивайся. Сколько еще времени пройдет, прежде чем все это случится!

      – Она мне не нравится! И никогда не понравится!

      Я видел, что мать искренне меня не понимает.

      – При чем здесь это?

      – При всем! Как я буду с ней жить? Обнимать ее? Целовать? – Тут меня чуть не стошнило. – И всякое другое?

      Мать рассмеялась: после моих слов ей явно стало легче.

      – И это все? Чушь, даже не думай об этом. Тебе не придется терпеть ее рядом. Для всего другого найдется девушка, которую ты сам для себя выберешь, а с Октавией будешь видеться в редких случаях, на приемах и тому подобное.

      – Я не стану так жить!

      – Что за глупые идеи! Где ты их набрался? Скажи, какую жену ты воображаешь в своих фантазиях?

      – Я ничего не воображаю и не придумываю себе жену. Мне, вообще-то, одиннадцать. Но будь моя воля, я бы хотел встретить ту, которую полюбил бы до безумия. Ту, которая будет похожа на меня, но только лучше; ту, на которую я смотрел бы и не мог насмотреться.

      Мать выслушала все это и надменно усмехнулась:

      – Ты, я вижу, начитался мифов. – Она недобро глянула на Аникета. – Всякой греческой чуши. Ясон и Медея, Орфей и Эвридика. И что с ними стало? А Парис и Елена? Их любовь привела к падению Трои! Мы ведь не хотим, чтобы подобное случилось с Римом?

      – Я на ней не женюсь!

      – Поживем – увидим. Время еще есть, через несколько лет твое отношение к браку может кардинально измениться. Завтра я пошлю на виллу за твоими вещами. Теперь императорский дворец – твой дом.

* * *

      Мне следовало уже привыкнуть к внезапным переменам – слишком много их случалось в моей жизни. Но всегда приходится выбирать: либо ты не привязываешься ни к чему вокруг, понимая, что связь эту неминуемо придется разорвать, либо делаешь все, чтобы укрепить эту связь и не дать ее разорвать. Мне