Архивы Дрездена: Могила в подарок. Джим Батчер

Возможно, больше ничего и не надо. – Я перевел дух и сменил тему. – Так или иначе, мою машину арестовали. Мне пришлось гнать во весь опор, и копам это не понравилось.

      В темных глазах ее вспыхнули искорки.

      – Что-нибудь, достойное репортажа?

      Я устало рассмеялся:

      – Послушай, ты когда-нибудь успокоишься?

      – Должна же девушка зарабатывать себе на пропитание, – заявила она и, взяв под руку, потащила меня из комнаты.

      – Может, лучше завтра? Все, что мне хочется, – это вернуться домой и поспать хоть немного.

      – И никаких, насколько я понимаю, свиданий? – Она улыбалась, но я-то видел, что улыбка эта далась ей с трудом.

      – Прости. Я…

      – Я понимаю, – вздохнула она. Я чуть сбавил шаг, и она – тоже, хотя ни я, ни она не шли слишком уж быстро. – Я знаю, Гарри: то, что ты делаешь, – очень важно. Мне просто хочется… иногда… чтобы…

      – Чтобы что?

      – Ничего. Нет, правда. Это все мой эгоизм.

      – Так что же? – настаивал я. Я нащупал избитыми пальцами ее ладонь и осторожно сжал ее.

      Она вздохнула и остановилась, повернувшись ко мне. Потом взяла меня за руки и опустила глаза.

      – Мне только хочется, чтобы и я была для тебя такой же важной.

      Я вдруг ощутил себя ужасно неловко. Черт, услышать такое было и впрямь чертовски больно.

      – Эй, как ты могла подумать, будто ты для меня не важна?

      – Ох, – сказала она, так и не поднимая взгляда. – Не в этом дело. Я же говорю, это все мой эгоизм. Ничего, справлюсь.

      – Ты только не думай, что я не… – Я замялся и перевел дух. – Что я не… То есть, я хочу, чтобы ты знала, что я… – «Люблю тебя». Всего-то два слова, ничего трудного, но они застревали у меня в горле. Я никогда еще не говорил их тем, кого не теряю, и всякий раз, как я пытаюсь произнести их, они застревают где-то на полпути.

      Сьюзен наконец-то посмотрела на меня, подняла руку и осторожно коснулась бинтов у меня на голове. Пальцы ее были легкими, нежными, горячими. В коридоре воцарилась неловкая тишина. Я стоял и молча смотрел на нее дурак дураком.

      В конце концов я склонил голову и поцеловал ее. Я поцеловал ее крепко-крепко, словно пытался вытолкнуть слова из моего дурацкого рта в ее. Не знаю, поняла ли она меня, но она прижалась ко мне всем своим горячим, мягким телом, от которого вкусно пахло корицей. Одна из моих рук сама собой скользнула вниз, к легкой выпуклости мышц на талии, и прижала ее ко мне еще крепче.

      В коридоре послышались чьи-то шаги. Мы улыбнулись и оторвались друг от друга. Мимо нас прошла женщина-полицейский. Губы ее изогнулись в понимающей улыбке, и я почувствовал, что краснею.

      Сьюзен сняла мою руку со своей талии, поднесла ее к губам и коснулась ими моих избитых, обожженных пальцев.

      – Только не думай, что ты так легко отделался, Гарри Дрезден, – заявила она. – Я заставлю тебя говорить, даже если это тебя угробит.

      Впрочем, развивать эту тему дальше она не стала. Мы забрали у дежурного мой посох и вышли на волю.

      Всю дорогу до моего дома я проспал, но проснулся, когда под шинами захрустел гравий – им усыпана стоянка