Производство пространства. Анри Лефевр

и у целого ряда философов[29].

      В антигегелевском гегельянстве Д. Лукача пространство определяет овеществление, а также ложное сознание. Обретенное время, подчиненное классовому сознанию, которое, поднявшись до высшей точки, оттуда окидывает взором извивы истории, ломает первичность пространственного начала[30].

      Только Ницше, единственный, поддержал примат пространства и проблематику пространственности: повторяемость, кругообразность, одновременность того, что видится разным во времени и рождается в разные времена. Каждая определенная форма, к чему бы она ни относилась – к психике, менталитету, социуму, – в своем становлении борется против потока времени, чтобы утвердиться и поддержать себя. Ницшеанское пространство больше не имеет ничего общего с пространством гегелевским, продуктом и отбросом исторического времени. «Я верю в абсолютное пространство как субстрат силы – эта последняя ограничивает и дает формы»[31]. Космическое пространство содержит в себе энергию, различные силы, и действует через них. Как и пространство земное и социальное. «Где пространство, там бытие»[32]. Трудность заключается в отношениях между силой (энергией), временем и пространством. Например, мы не можем ни помыслить некое единое начало (исток), ни воздержаться от мысли о нем. «Прерывное и последовательное совпадают», как только устраняется деятельность – которая, впрочем, абсолютно необходима, которая вводит различия и обозначает их. Любая энергия, любая сила проявляются только через их действие в пространстве, хотя любые силы «в себе» (но как может умственный анализ уяснить какую-либо «реальность» – энергию, время, пространство – «в себе»?) отличны от своих воздействий. Точно так же, как пространство у Ницше не имеет ничего общего с гегелевским пространством, так и время у Ницше – подмостки мировой трагедии, пространство-время смерти и жизни, цикличное, повторяющееся, – не имеет ничего общего со временем в марксизме: историчностью, движущейся вперед под действием производительных сил, верное (оптимистическое) направление которым задает промышленный, пролетарский, революционный разум.

      Так что же происходит во второй половине ХХ века, которую «мы» наблюдаем своими глазами:

      а) государство укрепляется в мировом масштабе. Оно давитна общество (на все общества) всем своим весом; оно планирует, оно «рационально» организует общество, опираясь на знания и технические достижения, навязывая аналогичные, если не гомологичные меры независимо от политических идеологий, исторического прошлого, социального происхождения людей во власти. Государство рушит время, поскольку сводит различия к повторениям, к цикличности (именуя их «равновесием», feed-back, «регулированием» и т. п.) Пространство, в полном соответствии с гегелевской схемой, доминирует. Современное государство видит – и навязывает – себя как окончательный центр стабильности обществ и пространств (национальных). Конец и смысл Истории,

29

С которым связаны М. Мерло-Понти и Ж. Делёз (Deleuze G., Guattari F. Anti-Œdipe. Paris: Editions de Minuit, 1972. P. 114).

30

См.: Gabel J. La fausse conscience. Paris: Editions de Minuit, 1962. P. 193 sq., и, конечно, самого Д. Лукача: Lukacs G. Histoire et conscience de classe. Paris: Editions de Minuit, 1960.

31

Ницше Ф. Полное собрание сочинений. М.: Культурная революция, 2010. Т. 10. С. 176. (Здесь и далее звездочкой отмечены примеч. пер.)

32

См. сборник под (ошибочным) названием: Nietzsche F. Volonté de puissance / Trad. G. Bianquis. Paris: Gallimard, 1935 [Ницше Ф. Воля к власти. М.: Культурная революция, 2005]. Фрагмент на с. 315, 316 [545] и след.