Пушки и колокола. Роман Злотников

которую пришелец поторопился записать в очередной свой провал.

      – Лель делал, – неуверенно пискнул малой.

      – Кто такой? – поспешил поинтересоваться князь. – Опять кого-то призрел?

      – Мастеровой мой. По дереву.

      – Сюда кличьте! – не дожидаясь развития, потребовал Дмитрий Иванович. Заскучавшие было стражники поспешили исполнить приказ, и уже совсем скоро перед князьями предстал ссутуленный старикашка, держащий в руках несколько небольших листов фанеры.

      – Кто таков? – нахмурившись, потребовал князь. – Диковину свою показывай!

      – Простить прошу, – уткнувшись в снег, затянул тот.

      – Сам кто?

      – Лель. Из вологодских мы, – неожиданно быстро ответив, погрузился в молчание тот.

      – Из вологодских? – зная манеру общения товарища, поспешил поинтересоваться Николай Сергеевич. – А здесь как оказался? Далече ведь? Да и не шибко дружны, чай[32]?

      – Молва идет, – помолчав, продолжал старик, – что люд сметливый нужен в Москве.

      – Да отвечай ты, когда вопрошают! – не выдержав, повысил голос Дмитрий Иванович. Вместо ответа тот, отложив в сторону листы, взял в руки один и крепко, насколько позволяла комплекция и возраст, сжал его. – Бей в середку! – скомандовал старик. Хмыкнув, Великий князь Московский саданул жердью прямо в центр тонкого листа. Жалобно хрустнув, тот сложился пополам.

      – А щит отчего же, – встряхнув головой, поинтересовался Донской. Вместо ответа Лель взял два листа и, сложив их так, чтобы волокна образцов лежали крест-накрест, снова скомандовал: «Бей!»

      – Коли не жалко, – презрительно усмехнулся Великий князь Московский. Удар! Древко, отскочив в сторону, по инерции съехало по деревянной поверхности. – Вот диво-то! – оскалившись, правитель еще раз, как следует замахнувшись, двинул прямо в центр. Удар такой силы получился, что старик, не удержавшись на ногах, повалился в снег. Листы же остались совершенно невредимы[33]. – А ну, возьмите! – кивком указывая на барахтающегося в снегу мастерового, приказал князь. Стражники, тут же подхватив мужика, поставили того на ноги и, взяв листы, накрепко сжили их, готовясь к удару. Ух и замахнулся Дмитрий Иванович! Так, что казалось, в щепки разлетится деревяшка. Ан нет! Выдержала! Руки только, спружинив, стражникам отбила, да и то – не смертельно.

      – Погоди, – вдруг встрепенулся Николай Сергеевич. – Так ты, получается, втихомолку ладил?! Я же говаривал: бросить занятие это!

      – Что, – усмехнулся князь, услышав последнюю фразу, – не любо, когда кто-то по своей воле дела творит, а?!

      – Так чего скажешь, а?! – повторил вопрос трудовик.

      – То и скажу, – насупившись в ответ, пробубнил старик, – что ты, Никола, говаривал, нелепица получается.

      – Так почему ослушался?! Почто не бросил?!

      – Ты, Никола, говаривал, что нелепица получается, – упрямо повторил Лель. – Бросить чтобы дело это, не было уговору, – помолчав, добавил он.

      – А?! – задорно расхохотался князь.

      – Тьфу на тебя! –

32

Вологодское княжество окончательно попадает в зависимость от Великого Московского княжества лишь при Иване Третьем. Правда, по завещанию Василия Темного Вологда перешла к его младшему сыну Андрею, но тот правил городом в полном согласии со старшим братом – великим князем Иваном Васильевичем.

33

Свойства сложенных крест-накрест листов фанеры были хорошо известны еще в Древнем Риме. Так, римские легионеры были вооружены щитами, выполненными из данного материала, и, несмотря на легкость, надежно защищали от вражеских стрел и мечей.