Пушки и колокола. Роман Злотников

цего отклыта?

      – И тебе не хворать, – буркнул пришелец. – Ты чего здесь? Чего дома не сидится?

      – Непохода, – что-то там за спиной пряча, промямлил тот.

      – Чего там у тебя? – насупившись, Николай Сергеевич шагнул навстречу мужику.

      – Так это, Никола, – растерявшись, гончар засеменил назад. – Это фешички плостилнуть. Вот, – засуетившись, тот вдруг вытащил из-за спины плотно набитую торбу и, судорожно развязав, продемонстрировал ее содержимое: мятые шмотки.

      – Тьфу, ты, черт! – выругался преподаватель. – А хоронишься тогда чего?! Вон, помог бы лучше! – кивком указал на лопату пенсионер.

      – Та, сейшас, Никола! – засуетился тот, завязывая суму. – Сейшас!

      – А ну, стоять! – рявкнул Булыцкий, неожиданно хватая товарища за шкирку.

      – Ты цего, Никола! Цехо лютуесь-то?! Фещицки-то! Цехо опять утумал-то?! – испуганно затараторил гончар.

      – Какие на фиг вещички?!! Где ночь пропадал всю, а?!!

      – Ты, Никола, не пуянь! Ты, Никола, пусти луцсе! Я – ф салай, та тепе ф потмогу. Я – михом.

      – Ты мне зубы-то не заговаривай! Рассказывай, откуда вещички?! Не твои ведь!!! Лиходейством, что ли, занялся, а?! – насупился пожилой человек. Затем, секунду помыслив, сжал огромный свой кулак и угрожающе сунул его под нос опешившего товарища. – Гляди у меня! Враз отучу!!!

      – Ты цехо?! – распахнув глаза, мужик затряс косматой башкой. – Ты, Никола, поклебом-то не занимайса. Цто я, на лихохо похош?!

      – Похож – не похож, а ребра-то пересчитаю! Выкладывай, откуда вещички! Да по-хорошему давай!

      – Папу я насел, – поколебавшись, буркнул одноглазый, переводя взгляд с яростной физиономии товарища на внушительных размеров волосатый кулак.

      – Кого?! – от удивления мужчина аж присел. – Папу? Отца, что ли?!

      – Какого отса?! – в свою очередь поразился Никодим. – Папу!

      – Бабу?!

      – Ну, та, – словно бы нехотя буркнул в ответ мужик.

      – Тьфу на тебя! – выругался трудовик. – Тоже мне, конспиратор!

      – Хто?! Ты, Никола, хоть и осерчал, так и хули словом-то! Ветать не фетаю, кто тфой конспилатол…

      – Да не хула то! – махнул пенсионер. – А таишь чего?! Ну, нашел, и что такого-то?

      – Ницъя она, – буркнул в ответ его собеседник. – Как я, – чуть помолчав, добавил он. – Ни лоту, ни племени. Мыкаеца с лебятисками да милостыню плосит.

      – Милостыню, говоришь, – трудовик задумчиво почесал бороду. – Много небось таких?!

      – Хфатает, – нехотя ответил Никодим.

      – И ребятишек и взрослых?

      – Ну, та… Лепятни мнохо. Как тени. Тохо и глядишь Бох плибелет.

      – А ну, Никодим, собирай всех, кого знаешь, – негромко, но твердо скомандовал преподаватель.

      – Цехо утумал-то?

      – За харч будут работать горемыки твои?

      – Путут, – мастеровой непонимающе посмотрел на собеседника.

      – Созывай, кому сказано! Живо! – видя колебания товарища,