Жестокеры. Алиса Рува

глубоко он «увяз», насколько любовь сделала его уязвимым. Он полностью доверился тому, что с ним происходит. Он просто взял свое сердце и без малейшего сомнения отдал его мне, совершенно не боясь того, что я могу с ним сделать.

      Я помешалась на нем. Глядя на Дима, я забывала, кто я такая и как меня зовут. Я рада была это забыть. Стоя в его объятиях, запрокинув голову, я смотрела в его зеленые глаза. Я тонула в этих глазах и не хотела, чтобы меня спасали. Вокруг нас носились невидимые, но физически осязаемые токи. Меня сжимало кольцо его сильных рук. В руках Дима я впервые почувствовала, что такое быть в безопасности. А мои мечты, самые сокровенные, казалось, притаились на кончиках его длинных изогнутых ресниц…

      Дим стал моей тайной любовью. Чем-то самым близким и сокровенным – тем, что держат у самого сердца и скрывают от чужих недобрых и любопытных глаз. Никто не знал о наших чувствах. Я не хотела, чтобы кто-то узнал. Но эти чувства были настолько сильными, что выбивали почву у нас из-под ног. Они пугали нас – вчерашних детей. Мы не были уверены, что разрешается так сильно любить в столь раннем возрасте. Что с кем-то еще кроме нас когда-нибудь происходило что-то подобное. Но что-то сделалось с нами – мы как будто вышли за пределы возрастных рамок. Мы словно существовали всегда – в той поре, в какой мы были. Мы стали ВЕЧНЫМИ.

      ***

      Обычно таким странным, тонким и ранимым романтикам, как я и Дим, встречается кто-то гораздо более темный и грубый. И отношения тогда напоминают неистовую борьбу добра со злом в масштабе двух сердец, измучивших друг друга. У нас с Димом все было не так. Это не была сложная любовь двух воюющих непримиримых противоположностей. Это была любовь двух родственных душ. Мы часто думали об одном и том же и понимали друг друга без слов. Мы оба любили рваные джинсы и старый добрый рок. Мы были удивительно похожи. Мы были одинаковые. Мы были родные. Каким-то чудесным, невероятным, непостижимым образом мы умудрились найти друг друга в этом мире! Мы словно сломали законы Вселенной и все-таки встретились. Мне самой в это не верилось.

      Уже около двух лет до того, как мы встретили друг друга, Дим занимался в музыкальной студии по классу гитары в нашем Доме Молодежи. В те дни, когда наши уроки пересекались, мы встречались там и после занятий долго гуляли. А потом Дим провожал меня до дома, а сам отправлялся на автовокзал, чтобы уехать к себе – он жил в соседнем городке, в часе езды от нашего. Я спросила его однажды, почему он не пошел учиться играть на гитаре в своем городе. На что Дим ответил, что в нашем Доме Молодежи лучшие педагоги – он выяснял. Я подумала, что если бы не тот мюзикл и не мое дикое желание петь, я никогда бы туда не пошла… Я обняла Дима, прижавшись щекой к его груди. Я с ужасом поняла, как легко мы с ним могли и не встретиться, никогда не узнать друг друга.

      Совместные творческие занятия – музыкой и вокалом – сближали нас еще больше. Иногда Дим заходил ко мне, и пока не возвращалась с работы мать, мы слушали вместе музыку. Мы любили рОковые песни, бунтарские, написанные от самого сердца. И – до сердца. До наших сердец. Нам было плевать, что