Аэротаник. Евгений Гузеев

секунд их стало вдруг значительно больше, предстоит еще разобраться ученым, занимающимся этой областью науки. Тема весьма интересная и важная, особенно в настоящее время – напряженное и насыщенное стрессовыми ситуациями.

      – Кого ти мине привел, генерал? Старшиной уйдешь на пэнсию, понял? Гдэ профессор Пеньков? Ти понимаешь, что ти натворил? Нэт, конечно, нэ нанимаешь. Надэюсь, никогда нэ узнаешь. Чтобы через сорок пят минут здэсь был профессор. Иначе за яйца тебя повесим на Красной площади. Ми этого твоего хырурга нэ можем допустить к государствэнной тайне. Кто он такой? Может быть, врэдитель какой-ныбудь!

      Разговор этот происходил за пределами столовой-гостиной, где по-прежнему спал с открытым ртом и висящей каплей мозгового вещества в носу товарищ Сталин. К этому моменту, кстати, были отданы и другие приказы начальникам различных партийных и государственных инстанций, приняты меры по усилению охраны дачи Сталина и Кремля, а также многих других правительственных учреждений и объектов, отданы приказы о переходе к состоянию повышенной боевой готовности армии и флота. Многие правительственные чиновники получили распоряжения находиться на рабочем месте и ждать дальнейших указаний. Были разбужены, оторваны от теплых жен и вызваны в свои кабинеты также секретари обкомов и прочие руководители дальних регионов, и, конечно, союзных республик. Дел было много у каждого из пятерых членов комиссии. Однако решено было действовать осторожно, так, чтобы первопричина принимаемых мер не распространялась за пределы Кунцевской дачи и даже столовой. Подавляющее большинство находящихся на дежурстве охранников и остальной персонал не имели права знать истинного состояния дел. Договорились также, что столовую на время могли покинуть одновременно не более двух из пятерки. Кто-то все время должен был находиться рядом со Сталиным. У входа поставили охранников, но так, чтобы они не имели возможности даже затылком увидеть что-либо в открывающиеся двери. В короткий срок все эти активные меры привели страну в состояние особого чрезвычайного положения и повышенной боевой готовности. Ждали, однако, профессора Пенькова.

      – Какие, товарищ Берия, будут распоряжения насчет этого врача, который ожидает в комнате для гостей? – спросил комендант дачи Орлов. – Не отослать ли с машиной обратно? Прикажите распорядиться.

      – Нэ в коем случае. Этого ми нэ можем сейчас сделать. Еще прафэссор нэ прибыл… А этому хирургу скажите, что придется подождать нэмножка… А может, он нам еще пригодится. Хотя вот что… Попросите, пусть Валэчка… Пусть Валэнтина Васыльевна чуть-чуть поухаживает за нашим гостем. От такой зенщины никто нэ захочет вернуться домой. Пусть прынесет ему вина и пакушать. Человек устал послэ операция, проголодался. О том, что праисходыт, ей, канэшна, с посторонним говорить запрещено – можете еще раз предупредить. Но она это и сама знает.

      Профессор Аркадий Георгиевич Пеньков сидел в большой черной машине на том же самом месте, где совсем