Талтос. Энн Райс

чувствуя боль в груди, с ноющими ногами и горящими ступнями, Эш пошел медленнее, однако еще очень не скоро вышел на дорогу, ступил на асфальт, как будто выскочив из кошмарного сна, и очутился в знакомом мире, пустом, холодном и молчаливом. Звезды заполняли каждую четверть неба. Луна рассеивала за собой бледный след в облаках, а легкий ветерок заставлял сосны едва заметно вздрагивать и дул Эшу в спину, как бы понуждая его идти дальше.

      Эш добрался до гостиницы, где его ждала маленькая помощница Лесли. Она встретила Эша негромким вскриком изумления, быстро забрала у него изорванное пальто и держала за руку, пока они поднимались наверх.

      – Ох, как здесь тепло, – сказал он. – Так тепло…

      – Да, сэр, и есть молоко.

      Возле кровати стоял на столике высокий стакан с молоком. Эш быстро выпил его. Девушка уже расстегивала пуговицы на его рубашке.

      – Спасибо, милая, моя милая малышка, – поблагодарил ее Эш.

      – Спите, мистер Эш, – ответила девушка.

      Он тяжело упал на кровать, почувствовав, как его накрывает теплое пуховое одеяло и подушка сминается под щекой. Кровать была удивительно мягкой, уютной. Она словно обнимала его, погружая в первый круг сна и унося вдаль.

      «Горная долина, моя долина, и озеро, лох, мой лох… моя земля…»

      Предатель собственного народа…

      Утром Эш быстро съел завтрак прямо в спальне, а его служащие уже готовились к немедленному возвращению. Нет, на этот раз он не собирается спускаться к собору, сказал он им. И – да, он прочитал статьи в газетах. Святой Эшлер, да, он тоже слышал эту сказку.

      Юная Лесли была изумлена:

      – Вы хотите сказать, сэр, что мы не поэтому приехали сюда, не для того, чтобы увидеть гробницу святого?

      Эш только пожал плечами:

      – Мы как-нибудь еще вернемся сюда, дорогая.

      В другой раз, возможно, они могли бы совершить эту небольшую прогулку.

      К полудню Эш уже был в Лондоне.

      Сэмюэль ждал его около автомобиля. Он принарядился в твидовый костюм со свежей, накрахмаленной белой рубашкой и галстуком и выглядел как маленькая копия настоящего джентльмена. Даже его рыжие волосы были достойно причесаны, а лицом он походил на респектабельного английского бульдога.

      – Ты оставил цыгана одного?

      – Он ушел, пока я спал, – признался Сэмюэль. – Я и не слышал, как он исчез. Просто смылся. И записки не оставил.

      Эш несколько мгновений размышлял.

      – Может быть, это и хорошо, – сказал он. – Почему ты мне не сказал, что все женщины умерли?

      – Дурак. Я бы не позволил тебе туда отправиться, если бы у них были какие-то женщины. Тебе следовало бы это знать. Ты вообще не думаешь. Ты не считаешь годы. Не пользуешься разумом. Ты играешь в свои игрушки и в свои деньги, во все твои милые вещицы. И ты забыл. Забыл, и именно поэтому ты счастлив.

      Машина унесла их от аэропорта к городу.

      – А ты поедешь домой, к своей детской площадке в небесах? – спросил