Четыре странных истории. Алджернон Блэквуд

слушать ни единого предложения, но профессора Эбора, человека знания и глубокого исследователя, он слушал с уважением, потому что считал это состояние временным и патологическим и в некотором смысле реакцией на сильное напряжение, вызванное длительной умственной концентрацией в течение многих дней.

      Он улыбнулся с чем-то средним между сочувствием и покорностью судьбе, встретив восхищенный взгляд собеседника.

      – Но вы как-то говорили, сэр, что, по вашему мнению, величайшие секреты должны быть скрыты от всех возможных…

      – Да, это величайшие тайны, – последовал невозмутимый ответ. – Но я убежден, что где-то скрыта нерушимая запись о тайном смысле жизни, изначально известном людям во времена их первозданной невинности. И благодаря этому странному видению, которого я так часто удостаивался, я в равной степени уверен, что однажды мне будет дано возвестить уставшему миру это великолепное и потрясающее послание.

      И он продолжал пространно и красочно описывать яркие сны, которые время от времени посещали его с самого раннего детства, подробно рассказывая о том, как он обнаружил эти самые скрижали Богов и объявил об их великолепном содержании, точная природа которого, однако, всегда скрывалась от него в тайне, видение терпеливому и страдающему человечеству.

      – Рецензент, сэр, хорошо описал "Пилигрима" как апостола Надежды, – мягко сказал молодой доктор, когда тот закончил. – А теперь, если бы этот рецензент мог послушать вас и понять, из каких странных глубин исходит ваша простая вера…

      Профессор поднял руку, и улыбка маленького ребенка озарила его лицо, как солнечный луч по утрам.

      – Половина пользы, которую приносят мои книги, была бы немедленно уничтожена, – печально сказал он. – Они бы сказали, что я пишу, не высовываясь. Но подождите, – многозначительно добавил он, – подождите, пока я не найду эти Скрижали Богов! Подождите, пока в моих руках не окажутся решения старых мировых проблем! Подождите, пока свет этого нового откровения не озарит растерянное человечество, и оно, проснувшись, не обнаружит, что его самые смелые надежды оправдались! Ах, тогда, мой дорогой Лэйдлоу…

      Он внезапно замолчал, но доктор, ловко угадав его мысль, немедленно подхватил ее.

      – Возможно, уже этим летом, – сказал он, изо всех сил стараясь, чтобы это предложение соответствовало искренности, – во время ваших исследований в Ассирии, во время раскопок отдаленной цивилизации, которая когда-то была Халдеей, вы сможете найти то, о чем мечтаете…

      Профессор поднял руку, и на его красивом старом лице появилась улыбка.

      – Возможно, – тихо пробормотал он, – возможно!

      И молодой доктор, возблагодарив богов науки за то, что заблуждения его руководителя были столь безобидны, отправился домой, уверенный в своем знании внешнего мира, гордый тем, что смог объяснить свои видения самовнушением, и благодушно задаваясь вопросом, не будет ли он в старости страдать от видений того же рода, что постигли его уважаемого