Шагатели. Константин Шабалдин

к выходу. Ары, как и положено, выезжали первыми. Те, у кого кресла были самоходными, на ходу доставали шахматные доски, расставляли фигуры. Лебы, на колясках попроще, теснились в ожидании. Башмак тоже посторонился и поймал на себе цепкий взгляд заведующего. Александр Борисович, завершая службу, двуручно осенил разъезжающихся прихожан Ободом Колеса и сразу кивнул шагателю здоровенной башкой – двигай сюда.

      Башмак протиснулся между колясками, робко приблизился к заведующему, махнул перед собой ладошкой, изобразив Обод Колеса. Заведующий укоризненно взглянул на него и медленно сделал ритуальный жест в соответствии с Завещанной Инструкцией: вытянув руку перед собой раскрытой ладонью вперёд, нарисовал в воздухе окружность. Башмак старательно повторил.

      – Здравствуй, шагатель, – сказал Александр Борисович.

      – Здравствуйте, заведующий, – почтительно ответил Башмак.

      – С тобой будут говорить Спицы Колеса.

      И, ласково улыбнувшись обомлевшему шагателю, заведующий развернул свою коляску и покатился вглубь Лабораториума, за алтарь с крутящимся колесом, туда, где в сумраке угадывался коридор. Башмак, обмирая от страха, поплёлся следом. Ни разу в жизни он ещё не заходил за алтарь. Немногие из аров удостаивались такой чести, а лебы и к алтарю-то не всегда близко подходили. Сапоги хоть надо было надеть, подумал Башмак, чё же я, босиком-то.

      Коридор оказался очень длинным, было непонятно, как он помещается в небольшом здании Лабораториума. Разве что под землёй тянется, размышлял Башмак. Навстречу им проехали двое незнакомых шагателю заведующих, с интересом взглянули на него. Он, как мог на ходу, почтительно раскланялся. Вдруг заведующий резко остановился перед неприметной дверцей, оглянулся на шагателя, тихонько постучал.

      – Да! – сердито крикнули из-за двери.

      Александр Борисович толкнул дверь, въехал. Башмак шагнул за ним и замер на пороге.

      – Дверь закрой! – рявкнули на него. – Сквозит.

      При этом Спица Колеса не оторвал взгляд от шахматной доски. Он ёрзал в своём кресле, хватался за колёса, то отъезжая на полшага от маленького столика, то снова подъезжая вплотную, потом отпускал колёса и принимался яростно массировать себе уши.

      – Не психуй, – насмешливо сказал ему партнёр, постукивая пальцами по часам.

      – Я не психую!

      – Психуешь…

      – Да не психую!

      – Время…

      – Да погоди!

      – Время.

      – Ну, сейчас!!

      – Время!

      Он торжествующе рассмеялся, а проигравший Спица Колеса зло повалил своего короля на доску.

      – Ты всегда в эндшпиле по темпу проваливаешься.

      – Да я ладьи просто сдвоить не успел!

      – Я и говорю – темп просаживаешь.

      Они сыпали непонятными шахматными терминами, а Башмак изумлённо разглядывал этих стариков, о которых ходили страшные легенды, которых боялись и которыми восхищались, и которые сами по себе были живыми легендами. Он видел их всего несколько раз в жизни, издалека, на больших праздниках.