Третье небо. Андрей Валерьевич Васютин

должно себя вести, направился за ней.

      На кухне Асмира набросала что-то – это оказался плов – в три тарелки, поставила одну перед Демьяном, а ещё одну отнесла в комнату; оттуда донеслось довольное уханье.

      Налила чай и протянула Демьяну; он принял, подул и отставил кружку в сторону: горячий.

      – Пей, – сказала она. – Чай не пьёшь, откуда силы возьмёшь?

      – Вкусно, – сказал Демьян; он попробовал плов. – Вкусно.

      Асмира слабо улыбнулась.

      – Ты родился, – сказала она, – у тебя плов, ты женился – у тебя плов, ты умер – у тебя плов.

      Демьян принялся торопливо – он вдруг понял, что очень хочет есть – зачерпывать ложку за ложкой.

      Асмира деловито раскрыла саквояж, достала большой шарик из термоса, воткнула шприц, вытянула муть, запрокинула голову, широко раскрыла рот, и поддавила снизу поршень. Отложила пустой шприц рядом с тарелкой, а потом, как ни в чём не бывало, принялась есть.

      – Ты чего? – спросил Демьян. – Ты охренела? Охренела?

      – Да, – сказала она.

      – Что это ты сделала сейчас?

      Асмира повела плечом, оправила накинутую на плечо кофту удивительно зрелым женским движением, – а между тем, сколько ей? шестнадцать? семнадцать? – движением бессознательным, и оттого завораживающим, и подняла ложку.

      – Давай поедим, – сказала она. – Скоро начнётся.

      – Что?

      – Я буду сильной. И не буду слабой.

      – Это из-за него? Ты из-за него?

      – Охренела, – сказала Асмира; слово это у неё вышло милым, обаятельным. – Хочешь тоже?

      Демьян набрал воздух для гневного ответа, но вдруг поймал себя на том, что сам не верит в обличительные слова; всё это показалось вдруг ему бессмысленным колыханием воздуха. Кто он такой, чтобы читать кому-либо нотации? Хочет колоть в себя мутную дрянь – пусть. Её дело.

      – Ты так вытащила его из клиники?

      – Да, – сказала Асмира.

      Демьян молча принялся есть.

      Потом аккуратно отложил ложку в сторону.

      Посмотрел на Асмиру.

      Протяжно выдохнул.

      – Я тоже, – сказал он. – Тоже. Покажи, как.

      – Ладно, – безразлично ответила Асмира, достала ещё один шприц, покопалась в термосе, выбрала шарик побольше, протёрла его пальцами – Он не виноват.

      – А кто? – спросил Демьян.

      – Он не виноват, – повторила Асмира. – Это не он. Бей лучше меня, если хочешь. Открой рот. Шире. Ещё шире.

      – Психи, – сказал Демьян, и осторожно потрогал кончиком языка место укола: как у стоматолога.

      Асмира взяла второй пустой шприц, уложила его рядышком с первым. Выровняла. Принялась меланхолично есть.

      – Что мне делать? – спросила она.

      – Понятия не имею, – сказал Демьян. – У тебя у одной проблемы, что ли? Сдай в дурку его сначала. А лучше – полиции.

      – Нельзя вернуться живым из мира мёртвых, – сказала Асмира.

      – Ну, ты вернулась. И я. Если ты про лабораторию.

      – Нельзя вернуться живым из мира мёртвых, – повторила она. – И никого оттуда нельзя