Крылья. Ставка на любовь. Элина Спартовна Виноградова

укладывает руку на место. Я держу её ладонь в своей и не хочу выпускать. Какая она нежная и прохладная. Не убирает, подсаживается на диван,

      – Как же тебя, родной, угораздило? Пневмония ведь.

      – Не знаю, – а на душе спокойно и благостно, – под дождём вымок…

      – Будем лечиться, – кладёт вторую ладонь сверху на мою, таю. Разглядываю лицо, она совсем домашняя, без макияжа, с какой-то дулькой из волос на макушке, в футболке и трениках. Такая родная и близкая, почти моя… В это время раздаётся свисток чайника, Ксюша высвобождает ладонь и уходит на кухню.

      – Я там немного похозяйничала, – говорит, возвращаясь с кружкой. От неё исходит лёгкий пар и ягодный аромат, – клюква в морозилке нашлась. Будешь пить морс. Отставляет бокал на тумбу и забирает термометр,

      – Ну, вот, – показывает, – уже тридцать семь с копейками, а вчера чуть за сорок не зашкалил. Напугал…

      Помогает сесть. Не ожидал, что так ослабну, но сесть смог бы, наверное, и сам. Хотя, так приятны Ксюшкины прикосновения, её забота, болел бы и дальше. Она взбивает подушки, мостит их одну на другую и устраивает поудобней.

      – Не обожгись, – кружку протягивает. Потом, на её лице мелькает сомнение,

      – хотя, погоди. Опять уходит на кухню, отливает в другой, пробует сама,

      – вот, теперь не так горячо, – возвращается ко мне и подаёт, – пей, тебе полезно. Сама рядом садится, страхует.

      Беру обеими руками, странная внутренняя дрожь то ли от слабости, то ли от усталости, пугает, что могу выронить бокал из рук. Горячее кисло-сладкое питьё приятно согревает горло, наслаждаюсь…

      Напился… Откидываюсь на подушки, почти счастлив. Ксюха, как фея – волшебница, материализовалась и спасла. Правда, неловко, что в таком виде застала, не люблю демонстрировать свои слабости никому, а уж, ей в особенности не собирался… Чувствую, ещё и в туалет приспичило, так некстати. Снова сажусь, в глазах мушки чёрные кружатся. Ксюха смотрит сначала с недоумением, потом с пониманием,

      – Пойдём-ка вместе, дружок.

      Помогает подняться, подставляя своё плечо, придерживает за талию. Ползём. Открывает дверь.

      – Дальше, я сам! – не хватало ещё тебе поучаствовать.

      Отпускает недоверчиво.

      – Справлюсь, здесь узко, дальше стены не упаду, – шучу.

      – Назад соберёшься, зови! – приказывает, не давая времени смутиться.

      Обратно ползём таким же манером. Помогает улечься, спасительница моя… А я ведь, почти ненавидел её за то, что отшила меня тогда в десятом классе. Ох, и бесила. Казалась такой надменной стервой. Как сейчас помню, волновался, храбрости набирался, когда говорил, что люблю её с первого класса, ощущение ужасное даже спустя столько лет… А она, хмыкнула, развернулась на своих каблуках, только бросила напоследок: ну и люби, мне то, что? Я-то, не люблю, – рассмеялась холодно…

      Кто бы мог подумать, что вот так нянчиться со мной будет? И не стерва, совсем… Как же с ней легко, как естественно… Что бы делал сейчас, если бы не она?..

      – Ксюнь!

      – А?

      – Как