Нелли исправляет ошибки судьбы. Виталий Захаренко

за кульбитом. Сам он выбирается из машины после остановки. А потом на него идет переломанное тельце сына с протянутыми ручками и кричит:

      – Папочка, за что? Папочка, помоги! Папочка, мне больно!»

      Анна сначала ужаснулась этой картине, но потом согласилась, что он это заслужил.

      – А долго это ему будет сниться? – спросила Анна.

      – А вечность – это сколько? – загадочно спросила Нелли, клацнув острыми зубками.

      ***

      Развлечением это назвать было сложно, но Анне стало значительно легче.

      – А вот теперь приступаем к делу! – строго сказала Нелли. – У тебя имеется неизрасходованный материнский ресурс. А у меня есть один гражданин, которому этот ресурс необходим.

      – Его можно передать? – спросила Анна.

      – Ага, только вместе с носителем, – кивнула Нелли.

      – Я в кресле, какая из меня мать? – возмутилась Анна.

      – Помнишь, тебе Галя про танцы на колясках говорила? Так вот, коляска – не приговор. Сноровка, работа, упорство. И у тебя в кармане огромный плюс: везде носишься, а ноги не болят!

      – И что мне, на танцы записаться? – не поняла Анна.

      – Ага, на БАМ запишись! А еще кандидатом в полет на Марс! – Нелли постукала лапкой по голове Анны. – Тренируйся, качай мышцы, учись обслуживать себя сама. Придумывай приспособления для всех на свете дел. Я пока товарищем заниматься буду, так что время у тебя есть. Работай, страус колесный, работай!

      Нелли исчезла, как и появилась. Внезапно и совершенно незаметно. Но Анне скучать и грустить было некогда.

      ***

      – Игорь, ты сам видишь в каком он сейчас состоянии, – Марина кивнула в сторону соседней комнаты, – его нельзя оставлять одного.

      – Это, конечно, здорово, но ты тут уже просидела три дня, – канючил Игорь, – сколько еще планируешь сидеть – не понятно, а там я и дети!

      – Ты по мне соскучился, так вот она я, любуйся, – Марина демонстративно развела руки в стороны, – или ты с собственными детьми справиться не можешь?

      – Нет, я справляюсь, – Игорь отвел взгляд, – только детям мать нужна.

      – Если ты хочешь знать, отец им тоже нужен, – Марина начала заводиться, – только до этого момента они его видели или спящим, или возле телевизора. Был бы ты хоть на десять процентов таким внимательным, как Гриша, я бы слова не сказала.

      – Так я же работаю, семью обеспечиваю, – проговорил под нос обиженный Игорь, – и ты мне четверых родила, и сама жива, и дети здоровы.

      Звонкая пощечина отразилась эхом от стен.

      – У Леночки здоровье было слабое, – процедила сквозь зубы Марина, – и ребенком она была поздним. Она младше меня на двенадцать лет была, а меня мать в ее двадцать шесть родила.

      – Ладно, – сказал Игорь, потирая горящую щеку.

      – Нет, не ладно! Ты на своем заводе гайки крутишь и не видел, как Гриша за Леночкой нежно ухаживал! И сапожки застегнет, и пальто на плечи накинет, и завтрак в постель, и дверь откроет, и ручку подаст. А ты?