Цирк в пространстве культуры. Ольга Буренина-Петрова

Синев / Координатор проекта Наталья Волкова. На фотографии: авторы А. Политов и М. Белова у своей кинетической инсталляции «Акробат» (третий на снимке – Герман Виноградов).

      Следовательно, цирк – трансмедиальное искусство, предполагающее ситуацию постоянного перехода, перевода из одной знаковой системы в другую, способность репрезентации разных медиа. В противоположность замкнутости синтеза, трансмедиасфера цирка благодаря своей номадической сущности открыта вовне и предполагает постоянное переключение, перемещение равновесия с одного объекта на другой. Под трансмедиасферой я имею в виду не репрезентацию одного медиума посредством другого[51], а наличие в ней самой переключателей, отсылающих к разным сферам культуры – искусству, истории, политике и др. Мне представляется, что именно в цирковом искусстве присутствует попытка найти некую универсальную модель межмедиального и одновременно межсемиотического равновесия между литературой и зрелищем, между вербальным и визуальным. Кстати, еще в 1920-е годы, сопоставляя искусство цирка и кинематограф, Лев Кулешов постулировал родственную близость обоих искусств именно в силу их номадической основы:

      Цирковой актер не ограничен местом работы. Он кочует по всему миру. Кинематографическая лента также демонстрируется по всему миру, и возможность такой широкой работы получается от того, что отдельные «номера» есть показатели точнейшего расчета и сложнейшей работы человека над собой[52].

      Номадическая vs. трансмедиальная сущность цирка хорошо показана в фильме Александра Клуге «Артисты цирка под куполом: беспомощны», главная героиня которого – Лени Пайкерт, воздушная гимнастка, ставшая директором цирка, – мечтает о реформированной программе. Однако в финале она неожиданно порывает с цирком, начинает изучать теорию массмедиа и вместе с другими артистами переходит работать на телевидение. Лени легко справляется как с теорией, так и практикой, поскольку механика СМИ («световые эффекты», «зрительный опыт», «акустическое восприятие»), с которой она знакомится, по сути, воспроизводит цирковую, а сам цирк трактуется ею как важное информационное пространство. Разрыв с цирком, таким образом, оказывается для героев мнимым[53].

      На то, что цирковое искусство в силу заложенной в его основе динамики равновесия обладает свойством трансмедиальности, в свое время обратил внимание Юрий Олеша:

      Цирк учел силу воздействия на человека всяких зрелищ, в которых нарушаются наши обычные представления об отношениях человека и пространства. Большинство цирковых номеров построено на игре с равновесием: канатоходцы, перш, жонглеры.

      Что же получается?

      Цирк волшебным языком говорит о науке! Углы падения, равные углам отражения, центры тяжести, точки приложения сил – мы все зто узнаем в разноцветных движениях цирка.

      Это очаровательно[54].

      Теодор

51

Ср.: Hayward Philip. Echoes and Reflections. The Representations of Representations // Hayward Philip. Picture This! Media Representations of Visual Art and Artists. London: John Libbey & Company Ltd., 1998. Р. 1 – 25; Winter G. Kunst im Fernsehen // Kunst und Künstler im Film / Hrsg. Helmut Korte, Johannes Zahlten. Hameln: CW Niemeyer, 1990. S. 69–80. Одним из наиболее интересных примеров репрезентации трансмедиальной сущности циркового искусства является проект галереи Полины Лобачевской «Цирк» (2011–2012 годы, Москва). Его авторы, Алексей Политов и Марина Белова, создали своеобразный перформанс о цирковом перформансе, использовав для этого самые неожиданные объекты и инсталляции. Цирк выступает в их художественном проекте моделирующей моделью межмедиального и межсемиотического равновесия между вербальными, аудиальными и визуальными практиками.

52

Кулешов Лев. Цирк – кино – театр // Цирк. 1925. № 1. С. 15. В фильме Альфреда Линда «Бродячий цирк» (1912) в течение нескольких минут (что для немого кино было довольно много) показан въезд циркового каравана в небольшой провинциальный городок. При этом дорога, по которой передвигается цирк, снята в фильме Линда так, что очень напоминает киноленту.

53

Ролан Огю, размышляя о цирке XIX столетия, назвал цирк «телевидением XIX века», как раз имея в виду коммуникативно-информационую функцию циркового искусства (Auguet Roland. Fêtes et spectacles populaires. Paris: Flammarion, 1974. Р. 127).

54

Олеша Юрий. Избранное. Зависть и другие. Pullman, Michigan: Russian Language Specialties, 1973. С. 201.