Цирк в пространстве культуры. Ольга Буренина-Петрова

принятия неподвижности:

      Пальцы Норы похолодели, и сердце перестало биться от минутного ужаса… Тогда, закрыв глаза и глубоко переведя дыхание, она подняла руки над головой и, поборов привычным усилием свою слабость, крикнула, точно в цирке:

      – Allez!..[27]

      Для Владислава Ходасевича, посвятившего акробату одноименное стихотворение, теряющий равновесие герой являет собой трагическую автохарактеристику поэта:

      От крыши до крыши протянут канат.

      Легко и спокойно идет акробат.

      В руках его – палка, он весь  – как весы,

      А зрители снизу задрали носы.

      Толкаются, шепчут: («Сейчас упадет!») –

      И каждый чего-то взволнованно ждет.

      Направо – старушка глядит из окна,

      Налево – гуляка с бокалом вина.

      Но небо прозрачно, и прочен канат.

      Легко и спокойно идет акробат.

      А если, сорвавшись, фигляр упадет

      И, охнув, закрестится лживый народ, –

      Поэт, проходи с безучастным лицом:

      Ты сам не таким ли живешь ремеслом?[28]

      Представление – это аллегорический эквивалент поэтического творчества, которое может оборваться подобно тому, как может в любую секунду упасть оступившийся акробат.

      Глава 1. Ludi Circenses

      1.1. Цирк – культура на колесах

      В «Трактате о номадологии» Жиль Делез и Феликс Гваттари, задавшись целью отыскать сообщество, противостоящее государственности, находят таковое в племенах кочевников[29]. Государство, принуждающее человека к оседлости, представляет собой, согласно Делезу и Гваттари, главное зло для свободной личности. Чтобы высвободиться от сковывающего порядка государственности, кочевники противопоставляют ему свое неповиновение, именуемое философами «машиной войны». Делез и Гваттари иллюстрируют различие между «военной машиной» и механизмом государства с помощью игры в шахматы и игры го. Шахматные фигуры обладают неизменными свойствами: слон в игре всегда остается слоном, а конь – конем. Фишки го, напротив, выступая в качестве анонимного собирательного лица, оказываются элементами коллективной машины. Характеристика номоса, которую дают Делез и Гваттари, очень сходна с сущностью циркового искусства, в пространстве которого не только сам цирк, но и тело артиста принадлежат негосударственному миру.

      Жизнь на колесах, лишенная постоянного фиксированного места проживания, заставляет цирковых артистов неустанно территориализировать и детерриториализировать чужое пространство. Будучи по природе кочевниками, циркачи всегда присваивают себе ту территорию, на которой собираются давать представления. Они словно раскалывают пространство, проводят границу, по одну сторону которой локализуются сами, а по другую – оставляют территорию полиса. Культура на колесах – это способ присвоения

27

Куприн А. И. Собрание сочинений: В 6 т. М.: Гос. издательство художественной литературы, 1957. Т. 2. С. 168.

28

Ходасевич Владислав. Собрание сочинений: В 2 т. / Под ред. Джона Мальмстада и Роберта Хьюза. Ann Arbor, Michigan: Ardis, 1983. Т. 1. С. 77.

29

См.: Deleuze Gilles, Guattari Félix. Nomadology: The War Machinе. New York, NY, USA: Semiotexte, 1986.