«Я сам свою жизнь сотворю…» «Мои университеты». В обсерватории. На аэродроме. Геннадий Вениаминович Кумохин

домой на летние каникулы, я с удивлением обнаружил как изменилась моя сестра. Куда девался прежний «гадкий утенок»? Она не только подросла и приобрела женские формы, но сделалась более яркой и симпатичной, а может быть, просто научилась пользоваться маминой косметикой.

      В Светловодске в то лето я бывал в разных компаниях и в разговорах, часто с полузнакомыми людьми, заводил беседы о художниках-импрессионистах.

      Сейчас, вспоминая то лето, я думаю о том, насколько наивен я был, пытаясь словами передать людям то, что они, возможно, никогда и не увидят.

      Но был ли я так уж одинок в своем увлечении? Уверен, что нет.

      Марь Иосифовна

      Закончилось первое отделение концерта и я, по обычаю, прогуливался в фойе Малого зала Консерватории.

      В душе у меня пела скрипка, продолжая только что услышанную божественную музыку Моцарта.

      Вдруг я заметил Марию Иосифовну, нашу институтскую преподавательницу. Она вела у нас практические занятия по математическому анализу, предмету, с которым у меня с первой сессии были весьма натянутые отношения. Сейчас мои дела по большинству предметов заметно поправились, за исключением, пожалуй, одного математического анализа.

      И виной тому в немалой степени была эта самая Марь Иосифовна. Я считал, что заслуживаю по предмету не меньше «4», а она норовила на практических занятиях поставить «3», а то и ниже. Это ставило под вопрос мой допуск к экзамену, и не могло не вызывать у меня чувства застарелой неприязни.

      Как сейчас слышу ее пронзительный голосок с характерным прононсом:

      – Кумохин, а ну ка, пожалуйста, к доске!

      – Кумохин, а вы опять неправильно взяли этот интеграл!

      Голос нашего преподавателя прекрасно научился копировать мой товарищ по общежитию Леша Игнатов, и каждый раз, когда он хотел мне испортить настроение, он просто повторял одну из ее коронных фраз.

      Марь Иосифовне было под пятьдесят, она была толстой, черной, с противной бородавкой под носом. Другой мой товарищ по общаге и по группе Вовка Швырев ходил у нее в любимчиках, и, хотя знал предмет не лучше моего, она неустанно гнобила одного меня.

      Ну не мог же я ей объяснить, что я не просто лентяй, а есть у меня занятия, к которым я отношусь гораздо серьезней, чем к институтским предметам, на изучение которых я выделял время только поближе к очередной сессии.

      Приглядевшись, я понял, что Мария Иосифовна наблюдает за женщиной, видимо, своей подругой, которая стояла за столиком у импровизированного буфета, неторопливо жуя бутерброд с копченой колбасой и запивая газированной водой под названием «Байкал».

      «Ага, а сама она не пошла в буфет, потому что худеет», – догадался я, и вдруг шальная мысль мелькнула у меня в голове.

      Сейчас я подойду к ней и поздороваюсь:

      – Здравствуйте, Мария Иосифовна.

      Она, наверное, меня не сразу узнает, а потом удивится, увидев меня на концерте.

      – Кумохин, а что это вы здесь делаете? – спросит она.

      – То