Вымыслы. Дмитрий Стрижов

женщину.

      Мне не приходилось встречать ни одного человека, который не трепетал бы перед гением Пушкина, но то, что испытывал П* перед ним, не имеет названия. Любой, кто недостаточно твёрдо мог объяснить преимущества Пушкина, становился для П* заклятым врагом.

      В те дни светская жизнь требовала большой энергии, но никто из писателей не пропускал ни единого дня литературной жизни: казалось естественным видеть в одиннадцать утра Тургенева в одном салоне, а в шесть уже в другом; тот же Тургенев явился в полночь, как участник любительского спектакля, с тем же свежим утренним настроением в двадцати верстах от Петербурга.

      Я решительно не понимал, как при такой жизни все мы успели оставить по себе такое наследие. Весь шестой том моих сочинений посвящён этой теме, большего не добавлю. Казалось, П* специально игнорирует общественную жизнь, не являясь ни на одно собрание литераторов. Остаться в то время вне общества означало остаться вне литературы. П* предпочёл добровольно отречься от литературы и поступил на службу. Вот что мне известно о тех днях его жизни.

      Провинциальный городок, окольцованный потоком смирной реки, по сию пору имеет те изъяны, с которыми по прибытии столкнулся П*. Один из них – отсутствие хорошей библиотеки, второй – отсутствие хорошего собеседника, третий… Впрочем, вы не хуже моего знакомы с тем, чего нам не хватает в таких городах. Я расскажу вам о том, что было и что появлялось тогда в том городке, куда приехал П*. Губернатор, несмотря на то что он не сумел добиться от только что приехавшего чиновника ясности по поводу того, к кому тот примыкает, к левым или правым, вскоре полюбил своего подчинённого за необыкновенную скромность и деловитость. П* отдавался службе сознательно, стараясь ни на минуту не оставаться без дела, и преуспел на своём месте, как никто ни до, ни после него. Старательность поначалу воспринималась настороженно, но по прошествии некоторого времени перестала смущать губернатора, догадавшегося, что П* не ищет путей устроить свою карьеру. О литературе П* старался не говорить, но однажды, заикнувшись о ней, сразу открыл себя как не последнего знатока. Ему стали приносить различные литературные альманахи и журналы, чудом попадающие в провинциальные города спустя несколько месяцев после выпуска. Некоторые застенчивые сослуживцы просто оставляли на его рабочем столе, как будто забыв случайно, пачки потрёпанных журналов. П* не мог скрыть нетерпения, с которым набрасывался на устаревшие новости и статьи о литературе. Среди таких изданий, попавшихся на глаза П*, был мартовский сборник «Нового слова», где известный критик Псарёв крайне резко высказывался о Пушкине, назвав его «устарелым кумиром», а идеи и методы поэта «бессмысленными на сегодняшний день». Несмотря на то что губернатор с утра находился в офисе, П* озлобленно отбросил журнал и разразился слезами. Губернатор, будучи человеком чувствительным, сильно растрогался. Подняв с пола брошюру, он осторожно заглянул в конец её, где печатались некрологи, и увидел короткое извещение о смерти