Собор Парижской Богоматери. Виктор Мари Гюго

cofre de gran riqueza

      Hallaron dentro un pilar,

      Dentro del, nuevas banderas

      Con figuras de espantar…[19]

      в ее устах звучали безумным весельем, а мгновение спустя выражение, которое она придавала словам:

      Alarabes de caballo

      Sin poderse menear,

      Con espadas, у los cuellos,

      Ballestas de buen echar…[20]

      исторгало у Гренгуара слезы. Но чаще ее пенье дышало радостью, она пела, как птица, ликующе и беспечно.

      Песнь цыганки встревожила задумчивость Гренгуара, – так тревожит лебедь гладь воды. Он внимал ей упоенный, забыв все на свете. Впервые за долгие часы он забыл свои страдания.

      Но это длилось недолго.

      Тот же голос, который прервал пляску цыганки, прервал теперь и ее пенье.

      – Замолчишь ли ты, чертова стрекоза? – послышалось из того же темного угла площади.

      Бедняжка «стрекоза» умолкла. Гренгуар заткнул себе уши.

      – О проклятая старая пила, разбившая лиру! – воскликнул он.

      Зрители тоже ворчали.

      – К черту вретишницу! – возмущались многие.

      И старое незримое пугало могло бы дорого поплатиться за свои нападки на цыганку, если бы в эту минуту внимание толпы не было отвлечено процессией шутовского папы, успевшей обежать улицы и перекрестки и хлынувшей теперь с факелами и шумом на площадь.

      Эта процессия, которую читатель наблюдал, когда она выходила из Дворца, в пути установила порядок и вобрала в себя всех мошенников, бездельников, воров и бродяг Парижа. Таким образом, прибыв на Гревскую площадь, она являла собою зрелище поистине внушительное.

      Впереди всех двигались цыгане. Во главе их, направляя и вдохновляя шествие, ехал верхом на коне цыганский герцог, в сопровождении своих пеших графов; за ними беспорядочной толпой следовали цыгане и цыганки, таща на спине ревущих детей; и все – герцог, графы и чернь – в отрепьях и мишуре. За цыганами двигались подданные королевства Арго, то есть все воры Франции, разделенные по рангам на несколько отрядов; первыми шли самые низшие по званию. Так, по четыре человека в ряд, со всевозможными знаками отличия соответственно их ученой степени в области этой странной науки, проследовало множество калек – то хромых, то одноруких; карманников, богомольцев, эпилептиков, скуфейников, христарадников, котов, шатунов, деловых ребят, хиляков, погорельцев, банкротов, забавников, форточников, мазуриков и домушников – перечисление всех утомило бы самого Гомера. В центре конклава мазуриков и домушников можно было с трудом различить короля Арго, великого кесаря, сидевшего на корточках в маленькой тележке, которую тащили две большие собаки. Вслед за подданными короля Арго шли люди царства галилейского. Впереди бежали дерущиеся и выплясывающие пиррический танец скоморохи, за ними величаво выступал Гильом Руссо, царь галилейский, облаченный в пурпурную, залитую вином хламиду, окруженный своими жезлоносцами, клевретами и писцами счетной палаты. Под звуки достойной шабаша музыки шествие замыкала корпорация

19

Внутри колонны нашли богатый ларь, в котором лежали новые знамена с ужасными изображениями (исп.)

20

Арабы верхом на конях, неподвижные, с мечами, и самострелы перекинуты у них через плечо (исп.)